Глаза девчонки семилетней
Как два померкших огонька.
На детском личике заметней
Большая, тяжкая тоска.
Она молчит, о чем ни спросишь,
Пошутишь с ней, – молчит в ответ.
Как будто ей не семь, не восемь,
А много, много горьких лет.
Стоят в России обелиски,
На них фамилии солдат…
Мои ровесники мальчишки
Под обелисками лежат.
И к ним, притихшие в печали,
Цветы приносят полевые
Девчонки те, что их так ждали,
Теперь уже совсем седые.
В часы большого торжества
Прохладным ранним летом
Сияет вечером Москва
Незатемнённым светом.
Поёт на улице народ,
Шумит, ведёт беседы.
Так вот он – час, и день, и год
Свершившейся победы!
Самый-самый лучший,
Самый-самый светлый,
Солнцем из-за тучи
На пороге лета:
Праздник – благодарность,
Праздник – преклоненье.
Память. Жизни радость.
Праздник – единенье!
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они – кто старше, кто моложе –
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, –
Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…
Никто не забыт и ничто не забыто –
Горящая надпись на глыбе гранита.
Поблекшими листьями ветер играет
И снегом холодным венки засыпает.
Но, словно огонь, у подножья – гвоздика.
Никто не забыт и ничто не забыто.
Воронка – огромная яма в земле,
В неё ты сползла и застыла на дне:
И снова от взрывов заложены уши,
И страшно так сильно, и слёзы всё душат.
Но снова атака, а значит – пора.
Не плачь, успокойся, позвали: «Сестра!»
Там по белым дурманным макам
Серой тучей ползут войска,
И невидимая рука
Роковым отличает знаком
Тех, кого позовет домой,
Когда будет окончен бой.
Слава нашим генералам
И солдатам рядовым.
Слава павшим и живым,
От души спасибо им!
Не забудем тех героев,
Что лежат в земле сырой,
Жизнь отдав на поле боя
За народ, за нас с тобой!
Не бесы – за иноком,
Не горе – за гением,
Не горной лавины ком,
Не вал наводнения, –
Не красный пожар лесной,
Не заяц – по зарослям,
Не ветлы – под бурею, –
За фюрером – фурии!
В небе праздничный салют,
Фейерверки там и тут.
Поздравляет вся страна
Славных ветеранов.
А цветущая весна
Дарит им тюльпаны,
Дарит белую сирень.
Что за славный майский день?
День Победы 9 Мая –
Праздник мира в стране и весны.
В этот день мы солдат вспоминаем,
Не вернувшихся в семьи с войны.
В этот праздник мы чествуем дедов,
Защитивших родную страну,
Подарившим народам Победу
И вернувшим нам мир и весну!
Майский праздник –
День Победы
Отмечает вся страна.
Надевают наши деды
Боевые ордена.
Их с утра зовёт дорога
На торжественный парад.
И задумчиво с порога
Вслед им бабушки глядят.
Нет, слово «мир» останется едва ли,
Когда войны не будут люди знать.
Ведь то, что раньше миром называли,
Все станут просто жизнью называть.
И только дети, знатоки былого,
Играющие весело в войну,
Набегавшись, припомнят это слово,
С которым умирали в старину.
Когда земля от крови стыла,
Когда горел наш общий дом,
Победу труженики тыла
Ковали праведным трудом.
Когда фашизму рвали тело
Отцы, мужья и сыновья,
В тылу бурлило и кипело –
Трудилась Родина моя.
Иван до войны проходил у ручья,
Где выросла ива неведомо чья.
Не знали, зачем на ручей налегла,
А это Иванова ива была.
В своей плащ-палатке, убитый в бою,
Иван возвратился под иву свою.
Иванова ива,
Иванова ива,
Как белая лодка, плывёт по ручью.
Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы – девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты –
То юность моя в огне…
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.
На море памятников нет.
Но море излучает свет –
Свет памяти…
Он не исчезнет,
Как боль в словах,
Как слезы в песнях,
Когда они посвящены
Не возвратившимся с войны…
Они в России есть везде:
Звезда склоняется к звезде,
Огонь на них всегда горит,
И, кажется, солдат стоит
Близ них на вечном карауле.
Навек товарищи уснули
В могилах братских и святых.
И пусть салют гремит для них!
И в День Победы им скажу:
Спасибо вам, что я живу!
Против нас полки сосредоточив,
Враг напал на мирную страну.
Белой ночью, самой белой ночью
Начал эту чёрную войну!
Только хочет он или не хочет,
А своё получит от войны:
Скоро даже дни, не только ночи,
Станут, станут для него черны!
Если у бабушки трое внучат,
Трое внучат никогда не молчат.
– Расскажи мне, бабушка,
Про курочку-рябушку.
– А мне по секрету –
Про Марс и ракету…
– А мне потихонечку
Песенку спой
О том, как на фронте
Была медсестрой.
Есть имена и есть такие даты, –
Они нетленной сущности полны.
Мы в буднях перед ними виноваты, –
Не замолить по праздникам вины.
И славословья музыкою громкой
Не заглушить их памяти святой.
И в наших будут жить они потомках,
Что, может, нас оставят за чертой.
Сигнал тревоги
Над страной.
Подкрался враг,
Как вор ночной.
Фашистов черная орда
Не вступит в наши города.
И мы врага отбросим так,
Как наша ненависть крепка,
Что даты нынешних атак
Народ прославит на века.
Пустые, перевернутые лодки
похожи на солдатские пилотки
и думать заставляют о войне,
приковывая зрение к волне.
Хотя они – по-своему – лишь эхо
частей, не развивающих успеха,
того десятибалльного ура,
что шлюпку опрокинуло вчера.
Они накинулись, неистовы,
Могильным холодом грозя,
Но есть такое слово «выстоять»,
Когда и выстоять нельзя,
И есть душа – она все вытерпит,
И есть земля – она одна,
Большая, добрая, сердитая,
Как кровь, тепла и солона.
Знамя реет высоко,
Видно знамя далеко,
Символ гордый – всей страны,
Мы беречь его должны:
За него боролись деды,
До последней, до победы...
Пусть враг помнит:
Этот стяг водружали
На Рейстаг...
Фотоснимок на стене –
В доме память о войне.
Димкин дед на этом фото:
С автоматом возле дота,
Перевязана рука,
Улыбается слегка…
Здесь всего на десять лет
Старше Димки Димкин дед.
Бесследно юность не прошла:
Хотя мы не были в солдатах, –
В ней сгустки крови, слитки зла,
Озёра слёз солоноватых,
Слепое мужество детей,
Когда земля гудит мятежно...
Я полюбил с тех дней людей
Тревожно, трепетно и нежно.
Войны я не видел, но знаю,
Как трудно народу пришлось,
И голод, и холод, и ужас –
Всё им испытать довелось.
Пусть мирно живут на планете,
Пусть дети не знают войны,
Пусть яркое солнышко светит!
Мы дружной семьёй быть должны!
Кончилась война. Шинель пылится
В самом дальнем уголке трюмо.
Пусть война уже не повторится,
Не придет печальное письмо.
Молодость свою в сраженьях этих
Потерял давно не юный дед.
День Победы с трепетом он встретит,
Ведь важнее не было побед!
Сзади Нарвские были ворота,
Впереди была только смерть…
Так советская шла пехота
Прямо в желтые жерла «Берт».
Вот о вас и напишут книжки:
«Жизнь свою за други своя»,
Незатейливые парнишки –
Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки, –
Внуки, братики, сыновья!
Мне на веку запомнилось немало,
И только детства вспомнить не могу:
Его война, как стебелёк, сломала
Июньским днём за речкой, на лугу.
Была земля и жесткой, и метельной.
Была судьба у всех людей одна.
У нас и детства не было отдельно,
А были вместе детство и война.
Я своего совсем не помню деда,
Но в этом вовсе не моя вина:
Его взяла великая Победа,
А если проще – отняла война.
Мы с братом на него чуть-чуть похожи,
И правнук тоже, хоть ещё малыш.
Совсем не помню деда я, но Боже,
Кого в России этим удивишь?
Спасибо Всем, кто жизнь отдал,
За Русь родную, за свободу,
Кто страх забыл и воевал,
Служа любимому народу.
Спасибо Вам,
Ваш подвиг вечен,
Пока жива моя страна,
Вы в душах наших,
В нашем сердце,
Героев не забудем,
Никогда!
Вспомним героев, с войны не пришедших,
И ветеранов, с годами ушедших,
Вспомним всех тех, кому слово «Победа»,
Было нужнее, чем корочка хлеба!
Низкий поклон Вам от нас, дорогие!
Розы, тюльпаны, цветы полевые,
В небо – салюты и речи о главном:
Подвиге воинов, подвиге славном!
Снаряды не рвутся, не стонет земля,
И танков не будет пробита броня,
Мы в мирное время сегодня живём,
Не прячемся мы под прицельным огнём.
Тот ужас не знаем, но помним всегда,
Какие суровые были года…
Какою ценою в войне победили,
Всегда будем помнить, где мы бы не жили.
Мы здесь не потому, что дата,
Как злой осколок, память жжёт в груди.
К могиле неизвестного солдата
Ты в праздники и в будни приходи.
Он защитил тебя на поле боя,
Упал, ни шагу не ступив назад,
И имя есть у этого героя –
Великой Армии простой солдат.
Праздник Победы – это праздник весны,
День пораженья жестокой войны,
День пораженья насилья и зла,
День воскрешенья любви и добра.
Воспоминаний о тех, кто себе
Целью поставил, чтоб впредь этот день
Символом стал всех стараний людей –
В мире и счастье растить малышей.
Мы о войне сейчас читаем книжки
И смотрим про войну кино сейчас,
А раньше в нашем возрасте мальчишки
Могли бы сами написать рассказ.
Рассказ о силе, мужестве и славе,
Которые к победе привели.
Мы в этом мае снова их поздравим
За то, что все сумели и смогли!
Фашисты амбар подожгли на рассвете.
А в этом сарае – лишь мамы да дети.
Не выжил никто.
Но горячее пламя
Опять полыхнуло, зарделось, как знамя.
Сражался под ним наш солдат очень смело,
Желал отомстить он за черное дело.
Знакомые дома не те.
Пустыня затемненных улиц.
Не говори о темноте:
Мы не уснули, мы проснулись.
Избыток света в поздний час
И холод нового познанья,
Как будто третий, вещий, глаз
Глядит на рухнувшие зданья.
Нет, ненависть – не слепота.
Мы видим мир, и сердцу внове
Земли родимой красота
Средь горя, мусора и крови.
У войны было горя много,
И никто никогда не сочтёт,
Сколько раз на своих дорогах
Оставляла война сирот.
В эти годы порой казалось,
Что мир детства навек опустел,
Что уже не вернётся радость
В города, где дома без стен.
Был серебряным смех девчонок,
Но его заглушила война.
А седины ребячьих чёлок –
Разве этому есть цена?..
Можно спать. Окно закрыто,
На засов закрыта дверь.
Восьмилетняя Анита
В доме старшая теперь.
Говорит Анита брату:
– Месяц на небе погас,
От фашистских самолетов
Темнота укроет нас.
Ты не бойся темноты:
В темноте не виден ты.
А когда начнется бой,
Ты не бойся – я с тобой...
Кто-то плачет, кто-то злобно стонет,
Кто-то очень-очень мало жил…
На мои замерзшие ладони
Голову товарищ положил.
Так спокойны пыльные ресницы,
А вокруг нерусские поля…
Спи, земляк, и пусть тебе приснится
Город наш и девушка твоя.
Может быть в землянке после боя
На колени теплые ее
Прилегло кудрявой головою
Счастье беспокойное мое.
Всё ярче звезды, небо голубей,
Но отчего-то вдруг сжимает сердце,
Когда мы вспоминаем всех детей,
Которых та война лишила детства.
Их защитить от смерти не смогли
Ни сила, ни любовь, ни состраданье.
Они остались в огненной дали,
Чтоб мы сегодня их не забывали.
И память эта прорастает в нас,
И никуда нам от нее не деться.
Ведь, если вдруг опять придет война,
Вернется к нам расстрелянное детство.
Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане – мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель Революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем.
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням,
Никто не забыт и ничто не забыто.
Гулко ахнули вдали
Мирные зенитки,
И рванулись от земли
Золотые нитки.
Полетели, потекли
Сбоку, сзади, рядом,
Сухо щелкнув, расцвели
Поднебесным садом.
Осыпаются цветы,
Падают на крышу…
… Папа, милый, это ты,
Голос твой я слышу!
Мы любим праздничный салют –
Цветущий в небе сад.
Часы кремлевские пробьют,
И пушки загремят.
Цветами яркие огни
Летят над головой,
И отражаются они
В блестящей мостовой.
И снова яблоньки цветут
В небесной вышине…
Цвети, салют, греми, салют,
По всей родной стране!
Над могилой в тихом парке
Расцвели тюльпаны ярко,
Вечно тут огонь горит
Тут солдат советский спит.
Мы склонились низко, низко
У подножья обелиска,
Наш цветок расцвёл на нём
Жарким пламенным огнём.
Мир солдаты защищали,
Жизнь они за нас отдали.
Сохраним в сердцах своих
Память светлую о них!
А утвержденья эти лживы,
Что вы исчезли в мире тьмы.
Вас с нами нет. Но в нас вы живы,
Пока на свете живы мы.
Девчонки те, что вас любили
И вас оплакали, любя,
Они с годами вас забыли.
Но мы вас помним, как себя.
Дрожа печальными огнями
В краю, где рощи и холмы,
Совсем умрёте только с нами, –
Но ведь тогда умрём и мы.
Вслед за врагом пять дней за пядью пядь
Мы по пятам на Запад шли опять.
На пятый день под яростным огнем
Упал товарищ, к Западу лицом.
Как шёл вперед, как умер на бегу,
Так и упал и замер на снегу.
Так широко он руки разбросал,
Как будто разом всю страну обнял.
Мать будет плакать много горьких дней,
Победа сына не воротит ей.
Но сыну было – пусть узнает мать –
Лицом на Запад легче умирать.
Не ранее, чем в двадцать первом веке,
Считая от сегодняшнего дня,
Почтенный дед смежит устало веки,
Над ним поникнет горестно родня.
Он оставался, словно прикрывая
В бессмертие всех воинов отход.
Все отошли. И всех не забывает,
Всех признает живущими народ.
Грядущий век! Ты был спасен двадцатым,
Не допусти, чтоб вымерла Земля.
Последнему Известному солдату
Зажги навечно пламень у Кремля.
За утратою – утрата,
Гаснут сверстники мои.
Бьет по нашему квадрату,
Хоть давно прошли бои.
Что же делать? –
Вжавшись в землю,
Тело бренное беречь?
Нет, такого не приемлю,
Не об этом вовсе речь.
Кто осилил сорок первый,
Будет драться до конца.
Ах обугленные нервы,
Обожженные сердца!..
В слепом неистовстве металла,
Под артналетами, в бою
Себя бессмертной я считала
И в смерть не верила свою.
А вот теперь – какая жалость! –
В спокойных буднях бытия
Во мне вдруг что-то надломалось,
Бессмертье потеряла я…
О, вера юности в бессмертье –
Надежды мудрое вино!..
Друзья, до самой смерти верьте,
Что умереть вам не дано!
Девчонка руки протянула
И головой – на край стола...
Сначала думали – уснула,
А оказалось – умерла.
Её из школы на носилках
Домой ребята понесли.
В ресницах у подруг слезинки
То исчезали, то росли.
Никто не обронил ни слова.
Лишь хрипло, сквозь метельный стон,
Учитель выдавил, что снова
Занятья – после похорон.
Дети войны – и веет холодом,
Дети войны – и пахнет голодом,
Дети войны – и дыбом волосы:
На челках детских седые полосы.
Земля омыта слезами детскими,
Детьми советскими и не советскими.
Какая разница, где был под немцами –
В Дахау, Лидице или Освенциме,
Их кровь алеет на плацах маками,
Трава поникла, где дети плакали.
Дети войны – и боль отчаянна!
И сколько надо им минут молчания...
Ленинградскую беду
Руками не разведу,
Слезами не смою,
В землю не зарою.
За версту я обойду
Ленинградскую беду.
Я не взглядом, не намеком,
Я не словом, не попреком,
Я земным поклоном
В поле зеленом
Помяну.
Вновь скупая слеза
Сторожит тишину.
Вы о жизни мечтали,
Уходя на войну.
Сколько юных тогда,
Не вернулось назад,
Не дожив, не допев,
Под гранитом лежат,
Глядя в вечный огонь –
Тихой скорби сиянье…
Ты послушай
Святую минуту молчанья.
…а так как они не пришли
и домом им стала война,
мы всюду огни разожгли,
чтоб высветить их имена,
чтоб слабые эти огни
мелькнули в их смутных глазах
и чтобы согрелись они
на чёрных студёных полях.
А к знающим наверняка,
что им не согреться уже,
такая стучится тоска,
такая погибель душе!..
Сто раз корабль взлетал и приземлялся,
Многомоторен и тяжелокрыл.
Пилот всегда при этом волновался,
Хоть никому о том не говорил.
Суров закон земного притяженья,
И не легко его преодолеть.
Без мужества,
без риска и уменья –
Не приземлиться,
как и не взлететь.
– Сколько звёзд раскалённых светит нам с высоты?
– Двадцать семь миллионов, – мне ответила ты.
– Двадцать семь миллионов? Эта цифра точна?
– Ровно столько влюблённых погубила война.
Плачут ивы, а клёны грустно так шелестят,
Двадцать семь миллионов крепко-накрепко спят.
Они храбро сражались за Отчизну свою,
В наших песнях остались, хоть погибли в бою.
Жизнь должна быть прекрасной в нашей вольной стране,
Верю я – не напрасны были жертвы в войне.
Плачут ивы, а клёны грустно так шелестят,
Двадцать семь миллионов крепко-накрепко спят...
...Летели «юнкерсы» на город наш,
Готовы все испепелить на свете...
Тогда попала бомба в Эрмитаж,
В скульптурный зал с творением Россетти.
И задрожали статуи в музее,
Когда взметнулся смертоносный вал,
И с плеч скатилась, мрамора бледнее,
Прекрасной Эсмеральды голова.
Казалось нам, так скорбно и тревожно
Ее уста промолвили: прости,
Что мы старались сделать все, что можно,
Чтоб мраморную девушку спасти.
Мы жизнь вернули ей, опять в музее
Она сияет юной красотой,
Но говорит рубец на нежной шее:
«Остановись! Припомни все. Постой!»
Ушло это время, но след не истерся
Из памяти нашей живой...
Багровым рубцом он в судьбу нашу вросся –
Тот огненный след фронтовой.
Ты, время, загладить его не надейся.
Я видел, не где-то вдали,
А рядом, под Токсовом, в реденьком лесе
Лоскут незажившей земли.
К нему подошел я, глядел молчаливо.
Как черен он был и шершав!
Склонялась над ним низкорослая ива
И стебли поблекшие трав.
Почудилось мне, что он выпачкан сажей.
Он – мертвый – казался живым.
Сестрой милосердья лесная ромашка,
Белея, склонялась над ним.
Блокадные дети...
Блокадные дети...
И сердце сжимается вдруг.
Я снова грущу и с тоской вспоминаю
Голодных, ослабших подруг.
Застывшая школа, холодные классы
На верхнем пустом этаже
Они снова в ужасе, у смерти во власти,
Но пишут диктовку уже...
А крыша над ними звенит от осколков,
Над городом снова налёт!
Слышна канонада, грохочут зенитки,
Но девочка ручку берет.
Сидит, как боец, непреклонно и твёрдо,
Не дрогнет, слезу не прольёт,
Она – ленинградка, где дети не плачут,
Где мужество вечно живёт!
Не мужское это дело – воевать,
Хватит верить, лицемерить,
Хватит врать.
Не мужское это дело – убивать –
Нам же Бог людей доверил
Создавать.
И солдат всегда с войны
Хотел домой,
Там, где он не боевой,
А деловой.
Где он женщину сумеет полюбить,
Вознести, защитой быть, боготворить.
Пусть воюет с генералом генерал,
Он хоть в звездах,
А мужчиною не стал,
Потому что так и не сумел
Понять:
Не мужское это дело – убивать!
Приходят ветераны на парад –
Сверкая переливами наград.
И дружно, взявшись за руки, идут.
Их громко поздравляют там и тут.
Надеть медали каждый в праздник рад,
Но все короче их нестройный ряд…
Пока нам есть, кого благодарить,
Давайте будем помнить и любить.
Давайте будем помогать, пока
Они не вознеслись на облака.
Пусть далеко от нас ушла война,
Тех, кто остался, поддержи, страна!..
Пока они приходят на парад,
Пока глаза их радостно горят,
Как блики солнца в звездочках наград…
... Пока еще идет нестройный ряд.
Нас гваздали будни, и беды,
И лозунгов диких враньё
За множество лет до Победы
И столько же – после неё.
Без слов, без гранат, без атаки,
Вслепую – какая там связь! –
Ложились под бомбы и танки,
Российской землёй становясь.
Над нами
По росту, по ГОСТу
Шеренги чеканят шаги.
Живых вопрошают погосты:
«Россия! Над нами – враги?
Чья форма на них, чьи медали?
Не видно сквозь тяжесть земли...
Скажи, чтобы здесь не топтали,
Скажи, чтобы в нас не плевали.
Мы сделали всё, что могли».
Вчера мне рассказывал дедушка Женя:
Отряд партизанский попал в окруженье.
Осталось у них восемнадцать гранат,
Один пистолет и один автомат.
Всё больше в отряде погибших бойцов,
Всё крепче фашисты сжимают кольцо, –
Они за кустами, они за камнями.
И крикнул мой дедушка: «Родина с нами!»
И все побежали навстречу врагу,
И стали гранаты бросать на бегу.
Все храбро сражались, о смерти забыв, –
И вот, удалось совершить им прорыв.
Сквозь лес по болоту они уходили:
А деда медалью потом наградили.
На Братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше – вставала земля на дыбы,
А нынче – гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы –
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У Братских могил нет заплаканных вдов –
Сюда ходят люди покрепче,
На Братских могилах не ставят крестов…
Но разве от этого легче?!
Шумят под Можайском дремучие ели
И сосны шумят, потерявшие сон,
Четыре недели, четыре недели
Сражается насмерть в лесу батальон.
Фашистские танки все ближе, все ближе
Нас враг опоясал свинцовым кольцом.
Багровое пламя шинели нам лижет,
Но все же стоим мы к Смоленскому лицом!
От взрывов взлетают осколки косые
И падает навзничь седая сосна.
Пускай мы погибнем, но будет Россия,
Но будет Россия во все времена!
Шумят под Можайском дремучие ели,
И сосны шумят, потерявшие сон,
Четыре недели, четыре недели
Сражается насмерть в лесу батальон.
– Почему, дедуля, у тебя слеза?
Почему, дедуля, прячешь ты глаза?
Кто тебя обидел, можешь рассказать?
За тебя я буду драться, воевать!
– Внучек ты мой милый, нет, не плачу я,
Просто вспоминаю о былых боях,
Был когда я молод, Родину любил
И врагов проклятых под Москвою бил!
Там друзей военных много полегло,
Вспоминать об этом сердцу тяжело!
И Победу в Мае встретили не все,
Там лежать остались в утренней росе!
Так живи, мой внучек, и войны не знай,
Каждый год с Победой пусть приходит Май!
Улыбайся солнцу, весело играй,
Но что было с нами, ты не забывай!
О друг, я не думала, что тишина
Страшнее всего, что оставит война.
Так тихо, так тихо, что мысль о войне
Как вопль, как рыдание в тишине.
Здесь люди, рыча, извиваясь, ползли,
Здесь пенилась кровь на вершок от земли…
Здесь тихо, так тихо, что мнится – вовек
Сюда не придет ни один человек,
Ни пахарь, ни плотник и ни садовод –
Никто, никогда, никогда не придет.
Так тихо, так немо – не смерть и не жизнь.
О, это суровее всех укоризн.
Не смерть и не жизнь – немота, немота –
Отчаяние, стиснувшее уста.
Безмирно живущему мертвые мстят:
Все знают, все помнят, а сами молчат.
Уходили мальчики – на плечах шинели,
Уходили мальчики – храбро песни пели,
Отступали мальчики пыльными степями,
Умирали мальчики, где – не знали сами…
Попадали мальчики в страшные бараки,
Догоняли мальчиков лютые собаки.
Убивали мальчиков за побег на месте,
Не продали мальчики совести и чести…
Не хотели мальчики поддаваться страху,
Поднимались мальчики по свистку в атаку.
В черный дым сражений, на броне покатой
Уезжали мальчики – стиснув автоматы.
Повидали мальчики – храбрые солдаты –
Волгу – в сорок первом,
Шпрее – в сорок пятом,
Показали мальчики за четыре года,
Кто такие мальчики нашего народа.
Георгиевская лента – и порох, и огонь,
И горечь слёз, и радость Дня Победы.
Не просто гордый символ, а шёлковый погон,
За добрый мир, что нам добыли деды.
Георгиевская лента – как выживший цветок,
Что видел злом загубленное детство,
Сожжённые селенья, руин смертельный смог…
Не просто символ – памяти наследство.
Георгиевская лента – двухцвет простых полос –
На фронтовых дорогах кровь и пламя,
И жизней эшелоны, ушедших под откос…
И злом исполосованное знамя.
Георгиевская лента – и порох, и огонь –
И скорбь души, и солнце жизни новой.
Узор двухцветных линий – истории ладонь,
Судьбы орнамент… Памятное слово.
Мальчишки-девчонки военной страны!
Мы вам до земли поклониться должны:
Вы бились с врагом в тех кровавых боях,
Вы смены стояли в холодных цехах,
Вы в поле работали за четверых,
Вы ждали, молились за ваших родных,
Вы тылом надежным были отцам,
Опорой вы стали своим матерям,
Вы мстили за павших, вставая с ружьем,
Вы шли в рукопашный за поруганный дом,
Вы связь обеспечивали для партизан,
Вам ангел победы в руки был дан.
И кто-то из вас не вернулся домой,
А кто-то сейчас, слава Богу, живой.
Девчонки-мальчишки великой страны!
Мы вам до земли поклониться должны!
Имена... имена... на гранитной плите,
Там же даты рожденья и смерти.
Как задумаюсь, сразу же слышатся мне
Голоса из-под каменной тверди.
Что они говорят – не могу разобрать,
И хотел бы, да вот, не дано.
Что нам хочет сказать наша Родина-Мать,
О которой забыли давно.
Нет, не знали они, то что мы победим,
Но достойно ушли на покой.
Тихо вторит граниту его побратим –
Обелиск с неизменной звездой.
И под шёпот глубин рану мне бередят
Имена эти снова и снова.
Обелиски со звёздами, вставшие в ряд...
Это Родины нашей основа.
Детство мое военное,
что снегом заметено,
как что-либо сокровенное
помнить всю жизнь дано.
И в суматохе буден,
и в поисках верных слов
они мою память будят,
и память рисует вновь
картины: зима морозная,
и в колкой ее пыли
мы в школу идем по озеру,
а темень – хоть глаз коли.
Нас четверо. Мы ровесники,
и путь нам привычен свой.
Поем для храбрости песни мы,
чтоб волчий не слышать вой, –
глаза их сверкают яростью,
поблескивают клыки.
И мы зажигаем яркие
куски смоляной доски.
Идем, кроме снега белого
нет ничего вокруг.
И факел до кромки берега
не выпускаем из рук.
В класс входим,
нам по четырнадцать,
и скоро войне конец.
Оттаивают чернильницы
у печки под стук сердец.
Прошло пять лет, – и залечила раны,
Жестокой нанесенные войной,
Страна моя,
и русские поляны
Опять полны студеной тишиной.
И маяки сквозь мрак приморской ночи,
Путь указуя моряку, горят.
На их огонь, как в дружеские очи,
Далеко с моря моряки глядят.
Где танк гремел – там ныне мирный трактор,
Где выл пожар – благоухает сад,
И по изрытому когда-то тракту
Автомобили легкие летят.
Где елей искалеченные руки
Взывали к мщенью – зеленеет ель,
И там, где сердце ныло от разлуки, –
Там мать поет, качая колыбель.
Ты стала вновь могучей и свободной,
Страна моя!
Но живы навсегда
В сокровищнице памяти народной
Войной испепеленные года.
Для мирной жизни юных поколений,
От Каспия и до полярных льдов,
Как памятники выжженных селений,
Встают громады новых городов.
Спасибо деду за Победу,
За все военные года…
За то, что он за нашу землю
В атаку смело шёл всегда…
За то, что годы молодые
Не пожалел он потерять…
За то, что Родину, не дрогнув,
Ушёл мальчишкой защищать…
За то, что не было там трусов
Среди друзей-однополчан…
Узбеков, русских, белорусов,
Грузин, татар и молдаван…
За то, что грудь свою подставил
Под пули, бомбы и штыки…
Освобождая нашу землю –
Деревни, сёла, городки…
За то, что плакал, как мальчишка,
Когда друзей он хоронил…
За то, что память о погибших
В душе и сердце сохранил…
За то, что мы живём на свете
Без взрывов бомб и без стрельбы,
За счастье жить, как вольный ветер
Не зная ужасов войны…
Спасибо деду за Победу
От всех российских матерей…
За то, что он во имя мира
Собой закрыл чужих детей…
Поля, холмы, лощины темно-синие
И перелески легкою волной,
Но через все – невидимая линия,
Неслышная идет передо мной.
От Ладоги вы всю ее пройдете,
Она к заливу прямо приведет,
На старой карте вы ее найдете,
С пометкой грозной – сорок первый год.
Та линия еще сегодня дышит,
Она по сердцу вашему идет,
Она листву вот этих рощ колышет
И в новый дом подчеркивает вход.
Возможно, поколеньям близким
Не так, как будущим, она видна,
Хоть кое-где гранитным обелиском
И надписью помечена она.
Но кажется, она еще дымится
И молнии пронизывают мрак, –
На ней – на этой огненной границе –
Отброшен был и остановлен враг.
Заговорила роща на откосе,
Прислушайся, о чем шумит она,
Как будто ветер, набежав, приносит
Бесчисленных героев имена!
Не забывайте о войне.
Cвоим потомкам передайте
Как гибли прадеды в огне,
Вы подвиг предков не предайте.
Не забывайте обелиски
На месте подвигов былых.
Пускай война уже не близко,
Вы, всё же, помните о них.
Не забывайте, в праздный час,
О тех, кто на войне остался.
Гордитесь теми, кто за Вас
В последний, смертный, бой поднялся.
Не забывайте никогда
Заплаченную ими цену.
Храните в памяти, тогда
Не обесцените победу.
Пусть шепчут в спину Вам враги:
– Забудьте след былых времен…
Но прошлый опыт говорит:
– Забыл победу – побежден!
Не забывайте о войне.
Держите флаг победы выше.
Наказывает жизнь вдвойне
Победу и беду забывших.
Никогда не найти таких слов,
Чтобы даже и сотую долю
Описать, как бывал мир суров.
Ошибиться себе не позволю.
Никогда не найти таких слов,
Чтоб на сотую долю достойны
Описанья невзгод и трудов
Тех солдат, что теперь уж покойны.
Никогда не найти точных слов,
Что расскажут о храбрости славной
Тех, кто к бою всегда был готов,
Для кого честь страны была главной.
Никогда не найти таких слов,
Чтобы выразить всё сожаленье
И признательность тем, кто миров
Сохранил равновесие с рвеньем.
Никогда не найти таких слов,
Чтобы выразить всю благодарность
Тем, кто молод, силён и здоров,
Жизнь покинул за мира сохранность.
Никогда не найти таких слов
Для того – как в долгу перед Вами!
Но я знаю – во веки веков
Не забудем Вас! Знайте – мы с нами!
«Отечественная война» –
Ученый труд, четыре тома...
Уже ни пламени, ни грома:
Таблицы, сводки, имена.
А ты была для нас, война,
Не просто «Битвой под Москвою» –
Бойцом с пробитой головою
В ночном лесу у полотна;
Не просто «Битвой у Днепра» –
Одна пылает в сердце хата,
Одна –я помню – медсестра
Чужими танками распята...
Война была для нас тогда
Не тонким замыслом стратега –
Хрипела смертная беда,
Скрипела беженцев телега...
Где в этих книгах
Смена лиц,
И смертный стон,
И возглас: «Мама!»...
Прямые столбики таблиц,
Косой штриховкой-диаграмма...
Какой-то в памяти разрыв
Все не могу соединить я,
Когда встает Лицо Событья,
Живые лица заслонив...
Фугаски свистели ночами
И взрывов пылали костры.
Гремели бои за плечами
Мальчишек военной поры.
Сирена воздушной тревоги
Врывалась в дома и дворы,
И снились не зря фронтовые дороги
Мальчишкам военной поры.
Свой возраст недаром ругали
Полки тыловой детворы
За то, что в солдаты не брали
Мальчишек военной поры.
У них из-под старых кепчонок
Лихие торчали вихры.
Отцов заменили в цехах закопченных
Мальчишки военной поры.
Зенитки давно замолчали,
Летят чьи-то санки с горы.
Седыми мужчинами стали
Мальчишки военной поры.
Написаны новые книжки,
И звездные манят миры…
Но всё же сегодня играют мальчишки
В мальчишек военной поры!
Напряженно трудясь день и ночь,
Проверяют себя патриоты:
Чем сумели мы фронту помочь
Славной армии нашей и флоту?
В нашей грозной священной войне
Нет различья меж фронтом и тылом.
То, что делал ты, делай вдвойне,
С неустанным стараньем и пылом.
Сталевар, тракторист, продавец,
Врач и техник, швея и ученый
Каждый нынче народный боец
Общей армии многомильонной.
Все мы, каждый на месте своем,
Побеждать помогаем героям,
Все мы сводку победы куем,
Все могилу для недругов роем.
Как боец, не жалеючи сил,
Будь всегда на-чеку и на месте,
Чтобы труд твой воистину был
Делом доблести, славы и чести.
Каждый день, каждый час, каждый миг
Ты цени, не теряй его даром.
Пусть твой труд помогает, как штык,
Боевым смертоносным ударом.
В сорок пятом, в мае, вопреки уставу
Караульной службы,
Мы салютом личным подтвердили славу
Русского оружья:
Кто палил во тьму небес из пистолета,
Кто из автомата.
На берлинской автостраде было это,
Помните, ребята?
Быстрой трассой в небо уходили пули
И во мгле светились.
И они на землю больше не вернулись,
В звезды превратились.
И поныне мир наполнен красотою
Той весенней ночи.
Горе тем, кто это небо золотое
Сделать черным хочет.
Но стоят на страже люди всей планеты,
И неодолимы
Звезды, что салютом грозным в честь
Победы
Над землей зажгли мы.
Тяжелы земли родимой слезы,
Но рукой до радости подать.
Встали наши русские березы
Высоки, их далеко видать.
Встали над сожженными полями,
Под неодолимою звездой,
Встали над полями, над горами,
Над живой и мертвою водой.
Видят, как летят казачьи лавы,
Как блестят на солнце газыри,
Как, гордясь своей и отчей славой,
К Западу идут богатыри.
Вдаль глядят:
Там холм, как бритвой, срезан,
Пулеметы чешут, пушки бьют,
Но трава растет из-под железа,
Соловьи под пулями поют!
Солнце выше! Этою порою
Зримо всё яснее, как с горы...
Видят, над остывшею золою
Лихо заплясали топоры.
Это всюду встала в новой силе,
Как звезда, среди кромешной тьмы,
Встала несказанная Россия
На грозой спаленные холмы...
А было все не так давно!
В хозяйстве даже нет обмылка,
Опять зашторено окно,
И на столе дрожит коптилка.
И «юнкерсы» не первый год
Крестами черными на небе,
И на растопку вновь идет
Отполированная мебель.
Соседка не встает с утра.
От горя выживет едва ли:
Ей похоронную вчера,
Уж третью, кажется,
Прислали.
Мать, видя, как я вдруг ослаб,
Косому спекулянту Глебу
Пальто отцовское снесла
За черствую буханку хлеба.
Но мы не раз
Голодным днем,
Свой шаг вливая в общий топот,
И в стужу шли и под дождем
За город, на рытье окопов.
Киркой орудовали зло
Мальчишки, надрывая жилы.
…Тебе вот слушать тяжело.
А мы всё это пережили.
У меня братишка новый,
Новый братик лет пяти.
Он сказал мне: – Я приехал!
Буду здесь теперь расти.
Я хорошего такого
Не встречала малыша.
У него в руках тетрадка,
Два моих карандаша.
У него в тетрадке пушки,
По две с каждой стороны.
Я спросила: – Ты откуда?
– Он ответил: – Я с войны.
На войне летали пули
У меня над головой,
А потом вернулись наши, –
Оказалось, я живой.
Ты теперь моя сестра.
Мне, наверно, спать пора.
Ты скорей мне руки вымой,
Я невымытый с утра.
Я хорошего такого
Не встречала малыша.
Положил он под подушку
Два моих карандаша.
Он сказал: – Спокойной ночи!
Потеплей меня укрой!
Оставайся, если хочешь,
Навсегда моей сестрой.
Сердце словно опалило –
Седина в висках.
Прошлое рекой уплыло,
Но душа в слезах.
В бой за Родину солдаты
Шли за шагом шаг.
Верили в Победу свято –
Не сломил их враг.
Стон стоял по всей России:
Голод, пытки, страх.
Смерть косой людей косила
В сёлах, городах.
Отступали в сорок первом
С ужасом в груди:
– Автоматы, танки, где вы?
С чем же в бой идти?
Погибали в мясорубке:
Фрицы шли стеной…
Но не знали немцы русских,
Ждал их страшный бой.
За берёзы и пригорки,
За родимый дом.
За Кавказ, Кубань и Волгу,
За великий Дон.
Всем солдатам воевавшим
Низкий наш поклон...
По солдатам, в битве павшим, –
Колокольный звон...
Была простая бабушка
У Вовки Черемных,
Ничем не выделялась
Она среди других.
Пекла для Вовки шанежки,
С капустой пирожки,
Штаны ему стирала
И штопала носки.
Но вот пришёл однажды
Какой-то генерал.
Он крепко-крепко бабушку
При всех расцеловал.
Весь вечер вспоминали
Они военный год.
У Вовки сердце жаркое
То стукнет, то замрёт.
Так вот какая бабушка!
А он-то и не знал.
Спасён от смерти бабушкой
Вот этот генерал.
И все в отряде знали
Настёну Черемных,
Разведчицей отважной
Слыла она у них.
Теперь для Вовки шанежки
Вкуснее во сто раз.
А всё, что скажет бабушка, -
Как воинский приказ.
В классе очень холодно,
На перо дышу,
Опускаю голову
И пишу, пишу.
Первое склонение –
Женский род на «а»,
Сразу, без сомнения,
Вывожу – «война».
Что всего существенней
Нынче для страны?
В падеже родительном:
Нет – чего? – «войны».
А за словом воющим –
Мама умерла…
И далекий бой еще,
Чтобы я жила.
Шлю «войне» проклятия,
Помню лишь «войну»…
Может, для примера мне
Выбрать «тишину»?
Но «войною» меряем
Нынче жизнь и смерть,
Получу «отлично» я –
Это тоже месть…
О «войне» тот горестный,
Гордый тот урок,
И его запомнила
Я на вечный срок.
А мы с тобой, брат, из пехоты,
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты…
Бери шинель – пошли домой.
Война нас гнула и косила.
Пришел конец и ей самой.
Четыре года мать без сына…
Бери шинель – пошли домой.
К золе и пеплу наших улиц
Опять, опять, товарищ мой,
Скворцы пропавшие вернулись…
Бери шинель – пошли домой.
А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Бери шинель – пошли домой.
Что я скажу твоим домашним,
Как встану я перед вдовой?
Неужто клясться днем вчерашним?
Бери шинель – пошли домой.
Мы все – войны шальные дети,
И генерал, и рядовой
Опять весна на белом свете…
Бери шинель – пошли домой.
Вы слышите: грохочут сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из – под руки?
Вы поняли, куда они глядят?
Вы слышите: грохочет барабан?
Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней…
Уходит взвод в туман – туман – туман…
А прошлое ясней-ясней-ясней.
А где же наше мужество, солдат,
когда мы возвращаемся назад?
Его, наверно, женщины крадут
и, как птенца, за пазуху кладут.
А где же наши женщины, дружок,
когда вступаем мы на свой порог?
Они встречают нас и вводят в дом,
но в нашем доме пахнет воровством.
А мы рукой на прошлое: вранье!
А мы с надеждой в будущее: свет!
А по полям жиреет воронье,
а по пятам война грохочет вслед.
И снова переулком – сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из – под руки…
В затылки наши круглые глядят.
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Сегодня, предвечернею порою,
Я вижу, как в тумане журавли
Летят своим определенным строем,
Как по полям людьми они брели.
Они летят, свершают путь свой длинный
И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кличем журавлиным
От века речь аварская сходна?
Летит, летит по небу клин усталый –
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый –
Быть может, это место для меня!
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда…
Кому память, кому слава,
Кому темная вода, –
Ни приметы, ни следа.
Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.
Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой.
И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу – будто не они,
Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад.
