Стихи на 9 Мая о войне 1941-1945 годов

С иными мирами связывая,
глядят глазами отцов
дети – широкоглазые
перископы мертвецов.

Чистый ветер ели колышет,
Чистый снег заметает поля.
Больше вражьего шага не слышит,
Отдыхает моя земля.

Скорбный праздник в моей Отчизне.
Солнце – вечный огонь небес.
Над могилою братской – крест:
Символ смерти и символ жизни.

Враги кричали: «Нет конца
У ленинградского кольца!»
Мечом рассек его боец –
И вот кольцу пришел конец.

Герои, наши славные герои,
Вы подарили небо голубое,
Вы подарили всем ребятам смех,
Мы не забудем, будем помнить всех…

Веют флаги на ветру,
Прославляя ту весну,
Что когда-то наш герой
Защитил Земли покой!

Мы знаем – деды наши
Герои той войны,
Они старались очень,
Чтоб просто жили – мы!

Копай, моя лопата,
Звени, моя кирка.
Не пустим супостата
На мирные поля.

Мы любовь свою схоронили
Крест поставили на могиле.
«Слава Богу!» – сказали оба…
Только встала любовь из гроба,
Укоризненно нам кивая:
– Что ж вы сделали? Я живая!..

Да, мы не скроем: в эти дни
мы ели землю, клей, ремни;
но, съев похлёбку из ремней,
вставал к станку упрямый мастер,
чтобы точить орудий части,
необходимые войне.

Война – жесточе нету слова.
Война – печальней нету слова.
Война – святее нету слова
В тоске и славе этих лет.
И на устах у нас иного
Ещё не может быть и нет.

Велики ль богатства у солдата?
Скатка, автомат, да вещмешок,
Да лопатка сбоку, да граната,
Да простой походный котелок.
А еще родимая земля –
От границ до самого Кремля.

Мой брат уходит на войну.
Что мне сказать ему?
Ему я руку протяну,
Его я обниму.
Ему не надо слов моих,
Он будет биться за двоих.

День Победы – это праздник славы
Тех, кто постоял за нас в бою,
Кто пожертвовал порою самым главным,
Кто отдал за нас и жизнь свою.

Красоту, что дарит нам природа,
Отстояли солдаты в огне,
Майский день сорок пятого года
Стал последнею точкой в войне….

Отстояли нас наши мальчишки.
Кто в болоте лежит, кто в лесу.
А у нас есть лимитные книжки,
Черно-бурую носим лису.

Товарищ, нам горькие выпали дни,
Грозят небывалые беды,
Но мы не забыты с тобой, не одни,
И это уже победа…

...Видим – опять надвигается ночь,
и этому не помочь:
ничем нельзя отвратить темноту,
прикрыть небесную высоту...

Уральцы бьются здорово,
Нам сил своих не жаль,
Ещё в штыках Суворова
Горела наша сталь.

Если у бабушки трое внучат,
Трое внучат никогда не молчат.
– Расскажи мне, бабушка,
Про курочку-рябушку.
– А мне по секрету –
Про Марс и ракету…
– А мне потихонечку
Песенку спой
О том, как на фронте
Была медсестрой.

Есть имена и есть такие даты, –
Они нетленной сущности полны.
Мы в буднях перед ними виноваты, –
Не замолить по праздникам вины.

И славословья музыкою громкой
Не заглушить их памяти святой.
И в наших будут жить они потомках,
Что, может, нас оставят за чертой.

Сигнал тревоги
Над страной.
Подкрался враг,
Как вор ночной.
Фашистов черная орда
Не вступит в наши города.
И мы врага отбросим так,
Как наша ненависть крепка,
Что даты нынешних атак
Народ прославит на века.

Пустые, перевернутые лодки
похожи на солдатские пилотки
и думать заставляют о войне,
приковывая зрение к волне.

Хотя они – по-своему – лишь эхо
частей, не развивающих успеха,
того десятибалльного ура,
что шлюпку опрокинуло вчера.

Они накинулись, неистовы,
Могильным холодом грозя,
Но есть такое слово «выстоять»,
Когда и выстоять нельзя,
И есть душа – она все вытерпит,
И есть земля – она одна,
Большая, добрая, сердитая,
Как кровь, тепла и солона.

Знамя реет высоко,
Видно знамя далеко,
Символ гордый – всей страны,
Мы беречь его должны:
За него боролись деды,
До последней, до победы...
Пусть враг помнит:
Этот стяг водружали
На Рейстаг...

Фотоснимок на стене –
В доме память о войне.
Димкин дед на этом фото:
С автоматом возле дота,
Перевязана рука,
Улыбается слегка…
Здесь всего на десять лет
Старше Димки Димкин дед.

Бесследно юность не прошла:
Хотя мы не были в солдатах, –
В ней сгустки крови, слитки зла,
Озёра слёз солоноватых,
Слепое мужество детей,
Когда земля гудит мятежно...
Я полюбил с тех дней людей
Тревожно, трепетно и нежно.

Войны я не видел, но знаю,
Как трудно народу пришлось,
И голод, и холод, и ужас –
Всё им испытать довелось.

Пусть мирно живут на планете,
Пусть дети не знают войны,
Пусть яркое солнышко светит!
Мы дружной семьёй быть должны!

Кончилась война. Шинель пылится
В самом дальнем уголке трюмо.
Пусть война уже не повторится,
Не придет печальное письмо.

Молодость свою в сраженьях этих
Потерял давно не юный дед.
День Победы с трепетом он встретит,
Ведь важнее не было побед!

Сзади Нарвские были ворота,
Впереди была только смерть…
Так советская шла пехота
Прямо в желтые жерла «Берт».

Вот о вас и напишут книжки:
«Жизнь свою за други своя»,
Незатейливые парнишки –
Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки, –
Внуки, братики, сыновья!

Мне на веку запомнилось немало,
И только детства вспомнить не могу:
Его война, как стебелёк, сломала
Июньским днём за речкой, на лугу.

Была земля и жесткой, и метельной.
Была судьба у всех людей одна.
У нас и детства не было отдельно,
А были вместе детство и война.

Я своего совсем не помню деда,
Но в этом вовсе не моя вина:
Его взяла великая Победа,
А если проще – отняла война.

Мы с братом на него чуть-чуть похожи,
И правнук тоже, хоть ещё малыш.
Совсем не помню деда я, но Боже,
Кого в России этим удивишь?

Спасибо Всем, кто жизнь отдал,
За Русь родную, за свободу,
Кто страх забыл и воевал,
Служа любимому народу.
Спасибо Вам,
Ваш подвиг вечен,
Пока жива моя страна,
Вы в душах наших,
В нашем сердце,
Героев не забудем,
Никогда!

Вспомним героев, с войны не пришедших,
И ветеранов, с годами ушедших,
Вспомним всех тех, кому слово «Победа»,
Было нужнее, чем корочка хлеба!

Низкий поклон Вам от нас, дорогие!
Розы, тюльпаны, цветы полевые,
В небо – салюты и речи о главном:
Подвиге воинов, подвиге славном!

Снаряды не рвутся, не стонет земля,
И танков не будет пробита броня,
Мы в мирное время сегодня живём,
Не прячемся мы под прицельным огнём.

Тот ужас не знаем, но помним всегда,
Какие суровые были года…
Какою ценою в войне победили,
Всегда будем помнить, где мы бы не жили.

Мы здесь не потому, что дата,
Как злой осколок, память жжёт в груди.
К могиле неизвестного солдата
Ты в праздники и в будни приходи.

Он защитил тебя на поле боя,
Упал, ни шагу не ступив назад,
И имя есть у этого героя –
Великой Армии простой солдат.

Праздник Победы – это праздник весны,
День пораженья жестокой войны,
День пораженья насилья и зла,
День воскрешенья любви и добра.
Воспоминаний о тех, кто себе
Целью поставил, чтоб впредь этот день
Символом стал всех стараний людей –
В мире и счастье растить малышей.

Мы о войне сейчас читаем книжки
И смотрим про войну кино сейчас,
А раньше в нашем возрасте мальчишки
Могли бы сами написать рассказ.

Рассказ о силе, мужестве и славе,
Которые к победе привели.
Мы в этом мае снова их поздравим
За то, что все сумели и смогли!

Фашисты амбар подожгли на рассвете.
А в этом сарае – лишь мамы да дети.
Не выжил никто.
Но горячее пламя
Опять полыхнуло, зарделось, как знамя.
Сражался под ним наш солдат очень смело,
Желал отомстить он за черное дело.

Из чистых-чистых поднебесных далей
На внуков и на правнуков глядят
Те, кто за нас бесстрашно воевали,
Во имя жизни – жизни не щадя.

Каких нечеловеческих усилий
Потребовала Родина от них!
Как беспощадно пули их косили
Всех без разбора – старых, молодых…

Далекие военные страницы
Нам открывает жизнь из года в год,
И мы с тобой обязаны гордиться
Тем подвигом, что совершил народ.

На улице Десантников живу,
Иду по Партизанской за кизилом.
Пустые гильзы нахожу во рву –
Во рву, что радом с братскою могилой.

В глухом урочище туман, как дым,
В оврагах расползается упрямо.
Землянок полустертые следы,
Окопов чуть намеченные шрамы.

В костре сырые ветки ворошу,
Сушу насквозь промоченные кеды,
А на закате в городок спешу –
На площадь Мира улицей Победы.

Ненависть – в тусклый январский полдень
Лед и сгусток замерзшего солнца.
Лед. Под ним клокочет река.
Рот забит, говорит рука.

Нет теперь ни крыльца, ни дыма,
Ни тепла от плеча любимой,
Ни калитки, ни лая собак,
Ни тоски. Только лед и враг.

Ненависть – сердца последний холод.
Все отошло, ушло, раскололось.
Пуля от сердца сердце найдет.
Чуть задымится розовый лед.

Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду –
На всех. На все четыре года.

Она такой вдавила след,
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет, и тридцать лет
Живым не верится, что живы.

И к мертвым, выправив билет,
Все едет кто-нибудь из близких.
И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого-то нет.
И ставит, ставит обелиски.

Стираются лица и даты,
Но все ж до последнего дня
Мне помнить о тех, что когда-то
Хоть чем-то согрели меня.

Согрели своей плащ-палаткой,
Иль тихим шутливым словцом,
Иль чаем на столике шатком,
Иль попросту добрым лицом.

Как праздник, как счастье, как чудо
Идет Доброта по земле.
И я про неё не забуду,
Хотя забываю о Зле.

Я эту ленточку надену.
Она как будто из огня!
Я вспомню прадеда и деда,
Всех ветеранов вспомню я.

Я много о войне не знаю,
Читал, учил, смотрел кино.
Но в этот день, в начале мая,
Я понял твёрдо лишь одно:

На свете есть такие люди,
Что жизнь положат за страну.
Мы никогда их не забудем,
Как не забудем ту войну!

Была война в сороковых,
Там на смерть дрались за свободу,
За то, чтоб не было невзгоды,
За то, чтоб не было войны.

На минах танки подрывались,
Солдаты на смерть там сражались.
И в восемнадцать лет свои,
За нас отдали жизнь они.

То, что случилось, не забудем,
И до конца мы помнить будем
Про подвиг тот в сороковых,
Про тех, кого уж нет в живых.

Разулся, ноги просушил,
Согрелся на ночлеге,
И человеку дом тот мил,
Неведомый вовеки.
Дом у Днепра иль за Днепром,
Своим натопленный двором, –
Ни мой, ни твой, ничейный,
Пропахший обувью сырой,
Солдатским потом, да махрой,
Да смазкою ружейной.
И, покидая угол тот,
Солдат, жилец бездомный,
О нем, бывает, и вздохнет,
И жизнь пройдет, а вспомнит!

Война меня кормила из помойки:
Пороешься и что-нибудь найдешь.
Как серенькая мышка-землеройка,
Как некогда пронырливый Гаврош...

Зелененький сухарик, корка сыра,
Консервных банок пряный аромат.
В штанах колени, вставленные в дыры,
Как стоп-сигналы красные горят.

И бешеные пульки, вместо пташек,
Чирикают по-своему... И дым,
Как будто знамя молодости нашей,
Встает над горизонтом золотым...

Мы в юности записок не вели,
и, лишь пройдя через бои-пожары,
по памяти, но честно, как могли,
солдаты написали мемуары.

И людям больше скажут обо мне
не кирпичи, что я таскал на стройке,
не подвиг, совершенный на войне,
а эти, мной написанные, строки.

Листай страницы времени – и вновь
тревожным светом озарятся лица,
сквозь гимнастерки просочится кровь
и под рукой железо раскалится.

Всё замело дремучими снегами.
Снега, снега – куда ни бросишь взгляд...
Давно ль скрипели вы под сапогами
Чужих солдат?

Порой не верится, что это было,
А не привиделось в тяжёлом сне...
Лишь у обочин братские могилы
Напоминают о войне.

Снега, снега… Проходят тучи низко,
И кажется – одна из них вот-вот
Гранитного коснётся обелиска
И хлопьями на землю упадёт.

Красоту, что дарит нам природа,
Отстояли солдаты в огне,
Майский день сорок пятого года
Стал последнею точкой в войне.

За всё, что есть сейчас у нас,
За каждый наш счастливый час,
За то, что солнце светит нам,
Спасибо доблестным солдатам –
Нашим дедам и отцам.

Недаром сегодня салюты звучат
В честь нашей Отчизны,
В честь наших солдат!

Война, война. Любой из нас,
Еще живых людей,
Покуда жив, запомнил час,
Когда узнал о ней.

И как бы ни была она
В тот первый час мала,
Пускай не ты – твоя жена
Все сразу поняла.

Ей по наследству мать ее
Успела передать
Войны великое чутье,
А той – другая мать..

Здесь у Кремля похоронен
Павший в сражении солдат,
Спасший Отечество воин,
Чей-то муж, сын или брат.

Он никогда не вернется
Со страшной жестокой войны,
Чтобы светило нам солнце,
Чтоб жили счастливо мы.

В память о нем в каждом сердце
Вечное пламя горит:
«Имя твое неизвестно,
Подвиг не будет забыт!»

Война – не место для детей!
Здесь нет ни книжек, ни игрушек.
Разрывы мин и грохот пушек,
И море крови и смертей.

Война – не место для детей.
Ребенку нужен теплый дом,
И мамы ласковые руки,
И взгляд, наполненный добром,
И песни колыбельной звуки.

И ёлочные огоньки,
С горы веселое катанье,
Снежки, и лыжи, и коньки,
А не сиротство и страдание.

Я чувствую кожей, как стонет земля,
Полями сражений вздыхая.
Я вижу, как сохнут, скорбя, тополя,
Листву, словно слёзы, роняя;
Я слушаю ветер – он эхом войны
Гудит так щемяще-тревожно.
Он помнит всех тех, кто пропал без вины
В кровавом огне бездорожья.
Я чувствую кожей, как стонет земля,
Кургановой грудью вздыхая.
Я слышу, как росами плачут поля,
С мольбою сердечно взывая:
Одумайтесь, люди… Не надо войны!

Шел патруль морозной ранью –
Белый иней, черный лес.
Штык блестел холодной гранью,
И в глазах такой же блеск.

У березовой опушки,
Где сугробы глубоки,
Тишина забита в пушки
И закрыта на замки.

Здесь на страже каждый шорох,
Хрустнет сук – и смят покой,
Ступит враг – и снег, как порох,
Разом вспыхнет под ногой.

Еще не раз, не два, я знаю,
Война напомнит о себе
Скелетом, найденным в сарае,
И миной, спрятанной в трубе.

И под лопатой хлебороба
Откроется еще не раз
Войны зловещая утроба:
Осколок, штык, противогаз.

Но ты, наш неизвестный правнук,
Найдя тот след, благослови
Наш подвиг, что не знает равных,
Дела геройства и любви!

Метель кружится, засыпая
Глубокий след на берегу,
В овраге девочка босая
Лежит на розовом снегу.

Поет густой, протяжный ветер
Над пеплом пройденных путей.
Скажи, зачем мне снятся дети,
У нас с тобою нет детей?

Но на привале, отдыхая,
Я спать спокойно не могу:
Мне снится девочка босая
На окровавленном снегу.

Не сраженная бледным страхом
И отмщения зная срок,
Опустивши глаза сухие,
И сжимая уста, Россия
От того, что сделалось прахом,
В это время шла на Восток.
И себе же самой навстречу,
Непреклонно в грозную сечу,
Как из зеркала наяву,
Ураганом с Урала, с Алтая
Долгу верная
Молодая
Шла Россия спасать Москву.

В чёрном пласту петергофской земли
Матросскую флягу как-то нашли.
Была в ней записка в несколько строк:
«Бились... погибли...» А поперёк
Слова, что огнём обжигают сейчас:
«Живые, пойте о нас!»

Знаем, как в воздухе пули снуют.
Взрывы фонтанами в парке встают.
Вот захлебнулся злой пулемёт,
Флягу балтиец в руки берёт.
Море колотит о берег баркас...
«Живые, пойте о нас!»

Я этих слов позабыть не могу.
Всегда мы у них в неоплатном долгу.
«Живые, пойте о нас!» –
Это не просьба, это приказ!»

Гремит за окнами салют –
Огни букетами цветут.
Мелькают в комнате моей
Цветные отблески огней.

На стенке – дедушкин портрет.
Ему здесь ровно двадцать лет.
Ремень, пилотка, ордена.
Суровый взгляд у деда:

Ещё не кончилась война
И далека Победа.
Но до неё не дожил он –
Под Курском дедушка сражён…

Гремит за окнами салют –
Огни букетами цветут.
И озаряет яркий свет
На стенке дедушкин портрет.

Всё дальше памятная дата,
Уходят дни, летят года.
Но в сердце каждого солдата
Ты остаёшься навсегда.

Мы надышались гарью вдоволь,
Из рук не выпустив ружья.
И в снах к седым приходят вдовам
Их вечно юные мужья…

Но этим горестям безмерным
Жизнь властно руку подаёт.
Навеки – в подвигах бессмертных
В беде не сломленный народ.

Навеки – пламенно и люто –
Свинцом и кровью скреплены
Гроза военного салюта
И зори мирной тишины.

С чего начинается память – с берез?
С речного песка? С дождя на дороге?
А если – с убийства! А если – со слез!
А если – с воздушной тревоги!

А если с визжащей пилы в облаках,
Со взрослых в пыли распростертых!
А если с недетского знания – как
Живое становится мертвым!

И в пять,
И в пятнадцать,
И в двадцать пять лет
Войной начинается память.
Здесь в этой стране,
Где не помнящих – нет,
Попробуем это представить…

Всё реже и реже ряды ветеранов,
Совсем уже мало осталось в строю.
Их косит война, незажившие раны,
И гибнут солдаты, как гибли в бою.

В лихую годину солдатами стали,
Собой заслонили Отчизну свою.
Несметной громаде железа и стали
Вставали живою бронёю в строю.

И в трудной победе солдатская доля
Весомее всех, что на чаше весов…
Из пепла подняли заводы и поле,
Взвалили на плечи заботы отцов.

Всё реже и реже ряды ветеранов,
Всё дальше и дальше уходит война.
За жизнь на земле, за рассветы, туманы –
За всё заплатили солдаты сполна.

Сколько воинов нынче в граните
По великой России моей.
Вы в глаза их взгляните, взгляните.
Вы цветы принесите с полей.

Зарастают окопы лесные,
Материнское сердце болит...
Сколько вечных огней по России
Над молчанием мраморных плит!

Этот каменный полк многоликий
Сжал винтовки и поднял мечи.
И в порыве отваги великой
Он на миг оживает в ночи.

Эти плечи невиданной силы
Рядом, рядом с плечами живых...
Сколько вечных огней по России –
Негасимых, тревожных, немых!

А мы не стали памяти перечить
И, вспомнив дни далекие, когда
Упала нам на слабенькие плечи
Огромная, не детская беда.

Была зима и жесткой, и метельной,
Была судьба у всех людей одна.
У нас и детства не было отдельно,
А были вместе – детство и война.

И нас большая Родина хранила,
И нам Отчизна матерью была.
Она детей от смерти заслонила,
Своих детей для жизни сберегла.

Года пройдут, но эти дни и ночи
Придут не раз во сне тебе и мне.
И, пусть мы были маленькими очень,
Мы тоже победили в той войне.

Когда на бой смертельный шли вы,
Отчизны верные сыны,
О жизни мирной и счастливой
Мечталось вам среди войны.

Вы от фашизма мир спасли,
Вы заслонили нас сердцами.
Поклон вам низкий до земли,
В долгу мы вечном перед вами.

Вы героически прошли
С боями все четыре года,
Вы победить врага смогли
И заслужить любовь народа.

Спасибо вам, отцы и деды,
Спасибо, братья и сыны
За ваш подарок к Дню Победы,
За главный праздник всей страны!

Ликует, празднуя Победу,
Мой город в зареве цветном,
И на параде вместе с дедом
Мы, взявшись за руки, идём.

Дед помнит, как в лихие годы,
За Родину он рвался в бой.
Как ради жизни и свободы
Погиб его земляк-герой.

Как жгли фашисты наши сёла,
Спалить хотели города…
А нынче дедушка весёлый –
Минула страшная беда.

Мелькнула яркая звезда,
За ней другие засияли.
Я не забуду никогда,
Как наши деды воевали!

Дочь обратилась однажды ко мне:
– Папа, скажи мне, кто был на войне?
– Прадед Алёша холодной зимой
Бился с врагами под самой Москвой.

Дедушка Лёня – военный пилот –
В небе водил боевой самолёт.
Дедушка Женя десантником был.
Он вспоминать о войне не любил
И отвечал на вопросы мои:
– Слишком тяжёлые были бои.
Бабушка Соня трудилась врачом,
Жизни спасала бойцам под огнём.

Прадед Аркадий погиб на войне.
Родине все послужили вполне.
Много с войны не вернулось людей.
Легче ответить, кто не был на ней.

Полей предвечерняя небыль.
Похода размеренный шаг;
Пыля, пробирается в небо
Войны бесконечный большак.

Белеет старинная церковь
Над тихой и мирной рекой,
На куполе медленно меркнет
Степного заката покой.

Но с мирной природою в споре
Как грозного времени тень,
Чернеет народное горе
Спалённых врагом деревень.

Чернеет и справа и слева...
И слышно, как там, впереди,
Огонь орудийного гнева
Гудит у России в груди!

Кто-то в детстве мяч гонял ногами,
Кто-то плакал от больших утрат...
Боль мою делил я с голубями,
Тишину встречая по утрам.

Белые и сизые взлетали
И кружились грустно над войной.
Но тогда я понимал едва ли,
Сколько в птицах доброты земной.

Понял это в майский День Победы,
В день, когда под радостный салют
Их бросали и мальцы, и деды
В солнечное небо и в зарю.

Белые и сизые летели
И, кружась, опять спускались к нам,
Будто нас обрадовать хотели
Тем, что все же кончилась война.

Вот так новость: бабушка сказала,
Что она сражалась в партизанах!
Ты ж трусиха, милая бабуля...
У меня – пустяшная простуда,
У тебя – сейчас же с сердцем худо.

Если оцарапаюсь до крови,
Ты теряешь все свое здоровье.
А когда в кино палят из пушек,
Ты же сразу затыкаешь уши!

Бабушка в ответ сказала тихо:
– Верно! Я тогда была трусиха...
И тогда при виде чьей-то крови
Начисто теряла я здоровье,

А когда с пригорка пушка била,
Мне за всю деревню страшно было!
Только за себя я не боялась.
Так вот и в отряде оказалась.

Позвал я внука со двора
К открытому окну.
– Во что идет у вас игра?
– В подводную войну!

– В войну? К чему тебе война?
Послушай, командир:
Война народам не нужна.
Играйте лучше в мир.

Ушел он, выслушав совет.
Потом пришел опять
И тихо спрашивает: – Дед,
А как же в мир играть?..

Ловя известья, что с утра
Передавал эфир,
Я думал: перестать пора
Играть с войной, чтоб детвора
Играть училась в мир!

В квартире за Нарвской заставой,
В шкатулке, невзрачной на вид,
Прижатый пехотным уставом,
Обломок рейхстага лежит.

Он взят из дымящейся груды.
В кармане махоркой оброс.
Его от Берлина досюда
Солдат-пехотинец принес.

И часто в победную дату,
Когда загрохочет салют,
Усталые пальцы щербатый
Обломок войны достают.

И, как недомолвка, повиснет:
– Тяжел ты, гранитный, тяже-е-л.
Ведь я за тобою полжизни,
А может, и больше прошел.

...Не было ни маршей, ни речей,
Ни знамён, ни воинских парадов.
Был он – ослепивший свет очей –
День, в который ничего не надо.

Солнце было, были небеса,
Каторжная кончилась работа,
Та, что длилась будто без конца
И без роздыха четыре года.

И никто не вспоминал о ней,
Все мечтали только о грядущем –
В солнце ясном, в дождике идущем,
В рощах, в тишине, в игре теней.

Били в небо, гнали лошадей,
Плакали, на месте застывая...
Кончилась вторая мировая,
И никто не вспоминал о ней.

Зачем я плачу в день Победы?!
Ведь позади остались беды.
Но только смерти и бои
Они с младенчества мои.

И пораженья и увечья,
И расставания навечно,
И нежность песни «Соловьи» –
Они со мной, они мои.

В счастливый день начала мая
Победа каждый год родная.
Стою я в праздничном строю
И с ветеранами пою.

Цветы и музыка кругом.
Но почему же в горле ком?
Ведь я ничем не виновата
За раны старого солдата,
И докторши из медсанбата…
Но слезы их – они мои.
От состраданья. От любви.

На площади опустошенной
Разрушен вражеским огнем
Приветливый, многооконный,
С цветами в окнах детский дом.

Что в мире может быть печальней
Полуразрушенных печей
На месте прежней детской спальни,
Среди обломков кирпичей.

В золе я видел мячик детский,
А рядом школьную тетрадь.
Ее примял сапог немецкий,
Оставив грязную печать.

Нет преступления бесцельней,
Бессмысленней злодейства нет.
За детский дом, сожженный в Ельне, –
В Берлине, Мюнхене и Кельне
Дадут преступники ответ.

Знать в лицо мы должны
Ветеранов атак.
Он – участник войны.
Это истинно так!

С детства верный огню,
Он в печи выплавлял
И для танков броню,
И для пушек металл.

Сталью
Той, что сварил
Он, да, именно
Он,
Русский воин сразил
Черных сил легион.

Помнить всех мы должны,
Кто имеет права
На святые слова:
Он – участник войны!

Моя прабабушка седая,
Такая милая, родная.
Со мной играет, приголубит,
Но вспоминать она не любит,
Как воевала на войне,
Вздохнёт и скажет мне:

– Всего дороже мир и дети!
А в День Победы, на рассвете,
Свои достанет ордена,
Слезу рукой смахнёт она.

Наденет праздничный наряд,
И с ней идём мы на парад!
Идёт тихонечко она,
С палочкой, болит спина.

Горят на солнце ордена.
Всех ветеранов чтит страна,
За то, что защитили Русь!
Горжусь прабабушкой,
Горжусь!

Пламя жадно полыхает.
Сожжено дотла село.
Детский трупик у дороги
Черным пеплом занесло.

И солдат глядит, и скупо
Катится его слеза,
Поднял девочку, целует
Несмотрящие глаза.

Вот он выпрямился тихо,
Тронул орден на груди,
Стиснул зубы: – Ладно, сволочь!
Все припомним, погоди!

И по следу крови детской,
Сквозь туманы и снега
Он уносит гнев народа,
Он спешит догнать врага.

Светлый праздник День Победы
Отмечает вся страна
Наши бабушки и деды
Надевают ордена.

Наши бабушки и деды
Вспомнят молодость свою.
Это им пришлось победу
Завоёвывать в бою.

Наши бабушки и деды
На внучат глядят своих.
Мы – наследники победы
Мы с тобой – надежда их.

День 9 Мая! Звонко горны поют.
Пусть гремит не смолкая,
В честь победы салют!

Когда это будет, не знаю:
В краю белоногих берез
Победу девятого мая
Отпразднуют люди без слез.

Поднимут старинные марши
Армейские трубы страны,
И выедет к армии маршал,
Не видевший этой войны.

И мне не додуматься даже,
Какой там ударит салют,
Какие там сказки расскажут
И песни какие споют.

Но мы-то доподлинно знаем,
Нам знать довелось на роду, –
Что было девятого мая
Весной в сорок пятом году.

Память у Земли
огромна и крута.
Нынче –
от столиц до малых поселений –
счет годам ведется
от войны
последней,
а не от рождения
вечного Христа.
Никогда не станет этот счет
напрасным,
если он
людские плечи распрямил!..

Разум человека –
это просто разум.
Разум Человечества –
это мир.

Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берез и тополей.

Спросите вы у тех солдат,
что под березами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.

Не только за свою страну
солдаты гибли в ту войну,
а чтобы люди всей земли
спокойно видеть сны могли.

Под шелест листьев и афиш
ты спишь, Нью-Йорк, ты спишь, Париж.
Пусть вам ответят ваши сны,
хотят ли русские войны.

Да, мы умеем воевать,
но не хотим, чтобы опять
солдаты падали в бою
на землю грустную свою.

Спросите вы у матерей,
спросите у жены моей,
и вы тогда понять должны,
хотят ли русские войны.

Вернулся я! Встречай, любовь моя!
Порадуйся, пускай безногий я:
Перед врагом колен не преклонял,
Он ногу мне за это оторвал.

Ударил миной, наземь повалил.
– Ты поклонился! – враг торжествовал.
Но тотчас дикий страх его сковал:
Я без ноги поднялся и стоял.

За кровь мою разгневалась земля.
Вокруг в слезах склонились тополя.
И мать-земля упасть мне не дала,
А под руку взяла и повела.

И раненый любой из нас – таков:
Один против пятнадцати врагов.
Пусть этот без руки, тот – без ноги,
Наш дух не сломят подлые враги.

Сто ног бы отдал, а родной земли
И полвершка не отдал бы врагу.
Ценою рабства ноги сохранить?!
Как ими по земле ходить смогу?

Вернулся я!.. Встречай, любовь моя!
Не огорчайся, что безногий я,
Зато чисты душа моя и честь.
А человек – не в этом ли он весь?

Цепи каменного мешка
Пусть твоя разорвет рука!
А не сможешь, так смерть предстанет –
Ведь она здесь всегда близка!

Положили тебя в мешок,
Завязали под злой смешок.
Ставят в очередь твое тело,
Чтоб смолоть его в порошок.

Мелет мельница жизнь людей –
Громоздятся мешки костей.
Жернова ее из железа,
С каждым днем они все лютей.

Мельник злится, от крови пьян:
Не мука – кровь течет из ран.
Жадно пьет ее клоп проклятый –
Бесноватый, слепой тиран.

Пусть умолкнет мельницы рев!
Пусть не вертит сила ветров
Крылья черные! Пусть не льется
Дорогая родине кровь!

Развяжите горы мешков!
Раздавите дом пауков!
Развалите мельницу пыток
Остриями гневных штыков!

Уснул, мое сокровище,
Не встанет ото сна.
Не выветрилась кровь еще,
Земля еще красна.

И новая трава еще
над ним не проросла.
И рядом спят товарищи,
не встанут ото сна.

И птицы поднебесные,
Когда на юг летят,
Могилы эти тесные
В полете разглядят.

И земляки солдатские,
Когда в поля пойдут,
Могилы эти братские
Не вспашут, обойдут.

Ветрами чисто метены,
Без памятных камней,
Хранит земля отметины
Погибших сыновей.

И если чудо сбудется
В далекие года,
Война людьми забудется,
Землею – никогда!

Она пришла перед рассветом,
еще пропахшая войной,
в шинель солдатскую одета,
с нехитрой кладью за спиной.
Стояла.
Молча улыбалась.
Сны наши чутко берегла.
Осматривалась. Обвыкалась.
Включалась в мирные дела.

И мы почувствовали это.
И перехватывало дух,
каким весенним чистым светом
земля откликнулась вокруг.
А небо стало синим-синим,
ни тучки-облачка вдали,
как будто вдовы всей России
глаза оттаяли свои.

Уже смеялись, целовались,
на площадь шли со всех сторон,
а гостья так и не решалась
мальчишеский тревожить сон.
Но зайчик солнечный метнулся
из-за оконного стекла,
и я проснулся.
Улыбнулся.
И я спросил ее:
– Пришла?

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
Стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли –
Повзрослели они до поры,
На пороге едва помаячили
и ушли, за солдатом – солдат…
До свидания, мальчики!
Мальчики,
Постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
Не жалейте ни пуль, ни гранат
И себя не щадите, и все-таки
Постарайтесь вернуться назад.
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
вместо свадеб – разлуки и дым,
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестренкам своим.
Сапоги – ну куда от них денешься?
Да зеленые крылья погон…
Вы наплюйте на сплетников, девочки.
Мы сведем с ними счеты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
Что идете войной наугад…
До свидания, девочки!
Девочки,
Постарайтесь вернуться назад.

Насилье родит насилье,
и ложь умножает ложь;
когда нас берут за горло,
естественно взяться за нож.

Но нож объявлять святыней
и, вглядываясь в лезвие,
начать находить отныне
лишь в нем отраженье свое, –

Нет, этого я не сумею,
и этого я не смогу:
от ярости онемею,
но в ярости не солгу!

Убийство зовет убийство,
но нечего утверждать,
что резаться и рубиться –
великая благодать.

У всех, увлеченных боем,
надежда горит в любом:
мы руки от крови отмоем,
и грязь с лица отскребем,

И станем людьми, как прежде,
не в ярости до кости!
И этой одной надежде
на смертный рубеж вести.

Когда окончилась война,
Цвели сады и птицы пели,
И, словно белая волна,
Мели вишнёвые метели.

А в домике молилась мать,
Просила Господа о сыне…
И не хотела принимать,
Что без вести сыночек сгинул…

В молитвах мать войну кляла,
Шептала имя сына тихо…
Она бы сердце отдала –
Так было ей сегодня лихо.

Зашла соседка и стоит,
Прижавшись к стенке виновато,
А за окном весна звенит,
Как гимн погибшему солдату.

Салют разрезал небосвод,
Земля спасённая рыдала.
Победу праздновал народ,
А мать сыночка поминала…

Так будь же проклята, война!
Любая, что ещё грохочет,
Моя родимая страна,
Как мать, покоя детям хочет!

На фотографии в газете
Нечетко изображены
Бойцы, еще почти что дети,
Герои мировой войны.

Они снимались перед боем –
В обнимку четверо у рва.
И было небо голубое,
Была зеленая трава.

Никто не знает их фамилий,
О них ни песен нет, ни книг.
Здесь чей-то сын и чей-то милый,
И чей-то первый ученик.

Они легли на поле боя,
Жить начинавшие едва,
И было небо голубое,
Была зеленая трава.

Забыть тот горький год неблизкий
Мы никогда бы не смогли,
По всей России обелиски,
Как души, рвутся из земли.

...Они прикрыли жизнь собою,
Жить начинавшие едва,
Чтоб было небо голубое,
Была зеленая трава.

Чёрное дуло блокадной ночи.
Холодно,
холодно,
холодно очень.

Вставлена вместо стекла
картонка.
Вместо соседнего дома –
воронка.

Поздно.
А мамы всё нет отчего-то.
Еле живая ушла на работу.
Есть очень хочется.

Страшно.
Темно.
Умер братишка мой.
Утром.

Давно
вышла вода.
Не дойти до реки.
Очень устал.

Сил уже никаких.
Ниточка жизни натянута тонко.
А на столе –
на отца похоронка.

Мы понимаем, что когда-то
Придут совсем другие даты.
Не будет больше ветеранов.
Их не останется в живых.

Ни рядовых, ни офицеров,
Ни покалеченных, ни целых,
Ни благородных генералов,
Ни бывших зеков рот штрафных.

Кто им потом придет на смену?
Кого придется звать на сцену,
Чтоб окружить своей заботой,
Когда нагрянет юбилей?

Подряд уходят ветераны.
Им обдувает ветер раны,
Их ордена лежат забыты,
А имена горят сильней.

А, может, это всё логично?
Но очень больно, если лично
Ты с этим связан был и даже
Не понимал тогда всего.

Мне раньше искренне казалось,
Что папе много жить осталось,
Но уж который День Победы
Мы отмечаем без него.

Что мы знаем о войне?! – Немного…
По рассказам бабушек и мам
Знаем, что надежда и тревога
Об руку ходили по домам.

Слухи зависали, как знамена.
Дымом застилался горизонт.
Многоверстный и многоименный
Жаждал крови ненасытный фронт.

А из тыла за волной волна
Шла латать верховные промашки:
Всасывала мальчиков война –
И выплевывала мертвые бумажки.

Каждый шаг – к победе ли, к беде, –
Сводки измеряли расстоянием.
Даже самый распобедный день
Был кому-то вечным расставанием.

Годы возвращающий экран,
Очевидцев честные романы –
Все равно останутся обманом:
Ссадины не заменяют ран.

Только изредка за толщей дней
Вдруг всплеснёт сирены голос лютый,
Замирая криками детей –
И застынет сердце на минуту…

Задохнулись канонады,
В мире тишина,
На большой земле однажды
Кончилась война.

Будем жить, встречать рассветы,
Верить и любить.
Только не забыть бы это,
Не забыть бы это,
Лишь бы не забыть!
Как всходило солнце в гари
И кружилась мгла,
А в реке меж берегами
Кровь-вода текла.

Были черными березы,
Долгими года.
Были выплаканы слезы,
Выплаканы слезы,
Жаль, не навсегда.
Задохнулись канонады,
В мире тишина,
На большой земле однажды
Кончилась война.

Будем жить, встречать рассветы,
Верить и любить.
Только не забыть бы это,
Не забыть бы это,
Лишь бы не забыть!

Прошла война, прошла страда,
Но боль взывает к людям:
Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем.

Пусть память верную о ней
Хранят, об этой муке,
И дети нынешних детей,
И наших внуков внуки.

Пускай всегда годину ту
На память нам приводит
И первый снег, и рожь в цвету,
Когда под ветром ходит.

И каждый дом и каждый сад
В ряду – большой и малый.
И дня восход и дня закат
Над тёмным лесом – алый.

Пускай во всём, чем жизнь полна,
Во всём, что сердцу мило,
Нам будет памятка дана
О том, что в мире было.

Затем, чтоб этого забыть
Не смели поколенья.
Затем, чтоб нам счастливей быть,
А счастье – не забвенье!

Без малого четыре года
Гремела грозная война.
И снова русская природа
Живого трепета полна.

Там, где мы брали кровью, с бою
Противотанковые рвы,
Цветы, обрызганы росою,
Встают качаясь из травы.

Где ночь от ярких молний слепла,
Кипела в заводях вода,
Из камня, щебня и из пепла
Встают родные города.

И вот дорогою обратной,
Не покоряемый вовек,
Идёт, свершивши подвиг ратный,
Великий русский человек.

Он сделал всё.
Он тих и скромен.
Он мир от чёрной смерти спас.

И мир прекрасен и огромен,
Его приветствует сейчас.
А сзади тёмные могилы
Врагов на дальнем берегу –
О нашей доблести и силе
Напоминание врагу.

Не убежать и не уехать
От горькой памяти моей.
Войны не затихает эхо
В сердцах людей!..

И каждый раз в начале мая
Нас ждет священный ритуал –
Всех тех с поклоном вспоминая,
Кто воевал…

Красивых поседевших женщин,
Мужчин, бодрящихся сейчас.
Вас с каждым годом меньше, меньше…
Простите нас…

Чтоб были памяти достойны,
Чтоб жить, не чувствуя вины,
Давай не забывать про войны,
Про боль войны…

И то, что боль не затихает,
И эхом бьет в сердца людей,
Понять истоки помогает
Страны своей…

И ритуал в начале мая,
Парад Победы тут и там,
О прошлом помнить помогая,
Он нужен нам…

По-разному зовутся дети, –
Нас очень много на планете...
Есть Вани, Гансы, Джоны, –
Детей повсюду миллионы!

По-разному зовутся дети,
Для нас – всё лучшее на свете!
Нужны нам яркие игрушки –
И Буратино, и Петрушки.

Нужны нам книжки, песни, пляски
И увлекательные сказки.
Бассейны, горки, турники,
Сады, фонтаны, цветники.

Пусть всюду светлый детский сад
Встречает радостно ребят,
Пусть всем везде хватает школ,
Чтоб каждый утром в школу шёл!

Хотим мы вырасти врачами,
Строителями, скрипачами,
Учителями, и артистами,
И лётчиками, и связистами!

Хотим под мирным небом жить,
И радоваться, и дружить,
Хотим, чтоб всюду на планете
Войны совсем не знали дети!

Стелются черные тучи,
Молнии в небе снуют.
В облаке пыли летучей
Трубы тревогу поют.

С бандой фашистов сразиться
Смелых Отчизна зовет.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.

Ринулись ввысь самолеты,
Двинулся танковый строй.
С песней пехотные роты
Вышли за Родину в бой.

Песня – крылатая птица –
Смелых скликает в поход.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.

Славой бессмертной покроем
В битвах свои имена.
Только отважным героям
Радость победы дана.

Смелый к победе стремится,
Смелым дорога вперед.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.

Ты наша. Ты каждый наш дом
Лучами своими греешь.
Добытая тяжким трудом,
Ты с нами живёшь и стареешь.

Не надо, Победа, не старься,
Будь вечно, как май, молодою,
И с памятью не расставайся –
С хорошею и плохою.

Ты нас оставляла порою
Один на один с бедой
Морозною русской зимою,
Под самой столицей – Москвой.

Ты помнишь и Вязьму, и Стрельню,
Блокадных детей Ленинграда,
Победную ласточку Ельни
И сводки боёв Сталинграда.

Какой же досталась ты болью,
Безмерной народной любовью,
И молотом, и сохою,
И огненной Курской дугою…

Победа. Святая святых.
Ты светлая наша духовность
Для старых и молодых.
Ты слава России и гордость.

А мой дед не пришел с войны,
И могилы его – нет…
Так всю жизнь и живем одни,
И не можем найти след.

Неизвестно, в какой стране
Завершился его путь?
Нам хватило бы знать, вполне –
Дату, место, хоть что-нибудь…

Уходя, обещал: «Вернусь».
И жене говорил, и всем.
И живет в моем сердце грусть,
Что не знал я его совсем.

Он на фото тех лет – не дед,
А еще молодой такой.
И военный кровавый цвет
Не пролился – на голубой.

Я хотел бы попасть туда –
В тот последний и страшный бой.
Пролететь через все года.
И его заслонить собой.

И кричу я ему: «Беда!
Осторожнее, слышишь, дед?»
Но уходит он в никуда…
В пустоту…И могилы – нет…

Не тем, что полстолетья будут сцены
изображать солдатский наш уют;
не тем, что в двадцать два узнали цену
тому, что люди в сорок узнают;

не сединой, что, может, слишком рано
легла походной пылью на виски,
когда мы, жизнь примерив на броски,
считали мины, не считая раны;

не славой, что пришла к нам неспроста:
на бланках похоронного листа,
на остриях штыков под Балаклавой,
в огнях ракет рождалась наша слава;

ни даже тем, что, выйдя в путь тернистый,
мы научились жертвовать собой.
Мы тем гордимся, что последний выстрел
завещан нам отцовскою судьбой.

Гордимся мы, что в наш двадцатый век, –
на той земле, где дни не дни, а даты, –
в семнадцатом родился человек
с пожизненною метрикой солдата.

Гордимся мы, быть может, даже тем,
что нам о нас не написать поэм.
И только ты, далёкий правнук мой,
поймёшь, что рамка с чёрною каймой
нам будет так узка и так мала,
что выйдем мы из бронзы, из стекла,
проступим солью,
каплею, росой
на звёздном небе –
светлой полосой.

Я в дом вошел, темнело за окном,
Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло, –
Дом был оставлен, пусто было в нем,
Но все о тех, кто жил здесь, говорило.

Валялся разный мусор на полу,
Мурлыкал кот на вспоротой подушке,
И разноцветной грудою в углу
Лежали мирно детские игрушки.

Там был верблюд, и выкрашенный слон,
И два утенка с длинными носами,
И дед-мороз – весь запылился он,
И кукла с чуть раскрытыми глазами.

И даже пушка с пробкою в стволе,
Свисток, что воздух оглашает звонко,
А рядом, в белой рамке, на столе,
Стояла фотография ребенка…

Ребенок был с кудряшками, как лен,
Из белой рамки, здесь, со мною рядом,
В мое лицо смотрел пытливо он
Своим спокойным, ясным синим взглядом…

Стоял я долго, каску наклоня,
А за окном скрипели ставни тонко.
И Родина смотрела на меня
Глазами белокурого ребенка.

Зажав сурово автомат в руке,
Упрямым шагом вышел я из дома
Туда, где мост взрывали на реке
И где снаряды ухали знакомо.

Я шел в атаку, твердо шел туда,
Где непрерывно выстрелы звучали,
Чтоб на земле фашисты никогда
С игрушками детей не разлучали.

Был он рыжим, как из рыжиков рагу.
Рыжим, словно апельсины на снегу.
Мать шутила, мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила...»

А другой был черным-черным у нее.
Черным, будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она, говорила:
«Слишком ночь была черна...»

В сорок первом, в сорок памятном году
Прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли,
Поклонились маме в пояс и ушли...

Довелось в бою почуять молодым
Рыжий бешеный огонь и черный дым,
Злую зелень застоявшихся полей,
Серый цвет прифронтовых госпиталей.

Оба сына, оба-двое, два крыла,
Воевали до Победы. Мать ждала.
Не гневила, не кляла она судьбу.
Похоронка обошла ее избу.

Повезло ей, привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей, повезло ей, повезло! –
Оба сына воротилися в село.

Оба сына, оба-двое, плоть и стать...
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком – к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы – что еще?

Пьют зеленое вино, как повелось...
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы – смертельной белизны...
Видно, много белой краски у войны.

Постарела мать за много лет,
А вестей от сына нет и нет.
Но она всё продолжает ждать,
Потому что верит, потому что мать.

И на что надеется она?
Много лет, как кончилась война.
Много лет, как все пришли назад,
Кроме мёртвых, что в земле лежат.

Сколько их в то дальнее село,
Мальчиков безусых, не пришло.
…Раз в село прислали по весне
Фильм документальный о войне,
Все пришли в кино – и стар, и мал,
Кто познал войну и кто не знал,
Перед горькой памятью людской
Разливалась ненависть рекой.

Трудно было это вспоминать.
Вдруг с экрана сын взглянул на мать.
Мать узнала сына в тот же миг,
И пронёсся материнский крик;
– Алексей! Алёшенька! Сынок! –
Словно сын её услышать мог.

Он рванулся из траншеи в бой.
Встала мать прикрыть его собой.
Всё боялась – вдруг он упадёт,
Но сквозь годы мчался сын вперёд.

– Алексей! – кричали земляки.
– Алексей! – просили, – добеги!..
Кадр сменился. Сын остался жить.
Просит мать о сыне повторить.

И опять в атаку он бежит.
Жив-здоров, не ранен, не убит.
– Алексей! Алёшенька! Сынок! –
Словно сын её услышать мог…

Дома всё ей чудилось кино…
Всё ждала, вот-вот сейчас в окно
Посреди тревожной тишины
Постучится сын её с войны.

Представьте: вы – мать. Вы – жена. Вы – невеста.
Ваш сын (муж/любимый) ушёл на войну,
И что с ним, и где он – увы, не известно.
Живой ли? Не ранен? В боях ли? В плену?

Представьте ребёнка. Морозы. Блокада.
Вы ищете хлеба кусок для мальца.
Вы – в поле сестра: из горящего ада
На хрупких плечах волочёте бойца.

Вы – старый хирург, что без сна и покоя
Латает, латает, латает солдат…
Вы – в Лагере Смерти, где горе людское
Умножено в сотни… Нет, в тысячи крат!

Вы пашете в поле. Вы – сельская баба –
Как лошадь, себя запрягаете в плуг.
Представьте себе, на мгновенье хотя бы,
Отчаянье, голод, смертельный испуг.

Почувствуйте сердцем и клеточкой каждой.
Задумайтесь крепко. Представьте хоть раз,
Что всё, что вам дорого, просто однажды
Война уничтожит, отнимет у вас.

Представьте парнишку. Простого солдата,
Чьё имя – над «Вечным огнём», на Стене.
И, может, поймёте... Поймёте когда-то,
Как страшно там было – на этой войне.

Что ты знаешь, сынок, о войне,
О приказе: «Ни шагу назад!»;
О притихшей огромной стране,
В одночасье увидевшей ад?…

О ненужной погибели рот,
Безоружными брошенных в бой,
И о том, как советский народ
Жил всеобщей суровой судьбой?…

Как ты судишь, сынок, о войне?
По страстям голливудских кино,
Где герой на кровавой стерне
Остаётся в живых всё равно?

Где не больно от ранивших пуль,
Где не кончится боезапас?…
Но кошмарный июнь и июль –
Он не янки коснулся, а нас!

Закрутился в жгуты суховей
Над полями сгоревших хлебов,
И казались руины церквей
Воплощеньем Великих Гробов.

Называли войну «мировой» –
Это правда, … но всё-таки знай:
В одиночку мы бились за свой
Разорённый, истерзанный край.

Ты мне можешь поверить, сынок –
Нам пришлось защищаться самим.
А вот Гитлер не был одинок –
Много стран потянулось за ним.

Но развеяли русские смрад,
Осквернявший леса и луга…
И бросал Незабвенный Парад,
К Мавзолею знамёна врага!

В череде смертоносных атак
Мы Немеркнущий Май обрели…
Покорённый и сникший Рейхстаг –
Это гордость советской земли!

В деревушке семь избушек
Уцелело от войны,
В деревушке у старушек
На войну ушли сыны.

Все ушли…
Не все вернулись.
Очень долго не идут…
Спины старые согнулись,
А старушки ждут и ждут.
С почтальоном, старым дедом,
Долго-долго говорят…

В майский праздник – День Победы
Утром строится отряд.
От деревни очень близко
Есть полянка, а на ней
Два печальных обелиска –
Память тех суровых дней.

Здесь гремели канонады,
Танки вражеские шли,
Партизаны и солдаты
Здесь за Родину легли.

Деревушку защитили,
Отстояли всю страну,
Всем полянкам возвратили
И покой, и тишину.

Вот окоп зарос травою,
В касках птицы гнёзда вьют,
Вечной памятью живою
Обелиски здесь встают.

Седоусого солдата
Тихо слушает отряд –
Он сражался здесь когда-то,
Ордена на нём горят.

Не угаснет, не завянет
Луч звезды, салют цветов.
Пионеры шаг чеканят:
– Будь готов!
– Всегда готов!

На пороге двадцатой весны
Снятся людям хорошие сны.
Снятся грозы, и летний день,
И застенчивая сирень.

Снятся фильм и ночная звезда,
И целинные поезда,
Пальма снится, и горный грот,
Снится легкий, как пух, зачет.

Снится все: и свиданья час,
И смешинки любимых глаз,
Снятся матчи и гул ракет,
Даже дети, которых нет.

На пороге двадцатой весны
Мне не снились такие сны.
В эту пору в тугих бинтах
Я валялся в госпиталях.

Снов не видел тогда ни я,
Ни гвардейцы – мои друзья.
Потому, что под тяжкий гром
Спали люди чугунным сном.

Но хотя мы там не могли
Видеть этих хороших снов,
Мы их все для вас сберегли,
Пронеся сквозь огни боев.

Донесли в вещевых мешках
Вместе с кладью простой своей.
Вот вам вздох и сирень в цветах –
Вам по двадцать и вам нужней!

Далеко позади война.
Нынче мир над страной и весна…
В переулках садов аромат,
Спят ребята, девчата спят.

Спят под звездами всей страны,
Им хорошие снятся сны.
Спите! Добрый привет вам шлю,
Я вас очень сейчас люблю!

Я говорю, держа на сердце руку,
так на присяге, может быть, стоят.
Я говорю с тобой перед разлукой,
страна моя, прекрасная моя.

Прозрачное, правдивейшее слово
ложится на безмолвные листы.
Как в юности, молюсь тебе сурово
и знаю: свет и радость – это ты.

Я до сих пор была твоим сознаньем.
Я от тебя не скрыла ничего.
Я разделила все твои страданья,
как раньше разделяла торжество.

…Но ничего уже не страшно боле,
сквозь бред и смерть сияет предо мной
твое ржаное дремлющее поле,
ущербной озаренное луной.

Еще я лес твой вижу и на камне,
над безымянной речкою лесной,
заботливыми свернутый руками
немудрый черпачок берестяной.

Как знак добра и мирного общенья,
лежит черпак на камне у реки,
а вечер тих, не слышно струй теченье,
и на траве мерцают светляки…

О, что мой страх, что смерти неизбежность,
испепеляющий душевный зной
перед тобой – незыблемой, безбрежной,
перед твоей вечерней тишиной?

Умру, – а ты останешься как раньше,
и не изменятся твои черты.
Над каждою твоею черной раной
лазоревые вырастут цветы.

И к дому ковыляющий калека
над безымянной речкою лесной
опять сплетет черпак берестяной
с любовной думою о человеке…

Весна, Победа, Родина, Народ –
Слова дороже сыщутся едва ли,
Мы с этими словами шли вперёд,
Мы с этими словами погибали.

Мы пали, укрепляя плоть земли,
Вошли, как сваи, в русские равнины,
Дорогою Победы пролегли
До самого проклятого Берлина!

И не вернулись мы домой, назад,
Просрочили заветные свиданья,
И выплакали матери глаза,
И высохли невесты в ожиданьи…

Но наш огонь бесследно не угас,
Жизнь, как известно, вечное движенье,
И пробил час, и мы воскресли в вас,
Вы – наша память, наше продолженье!

Мы верим в вас! Мы знаем, что не зря
За ваше счастье шли навстречу смерти,
Хоть между нами, честно говоря,
Так не хотелось умирать, поверьте!

Ведь многие из нас моложе вас,
Мы из-за школьной парты в строй вставали,
На фронте мы взрослели каждый час,
Там нам на возраст скидки не давали.

Хотели мы допеть, дотанцевать,
Дожить и доучиться так хотели,
Невест своих хоть раз поцеловать,
Ведь многие и это не успели.

Как вы, такими мы хотели быть,
И вам за нас шагать по всей Планете,
За нас дожить, достроить, долюбить
И в будущем за прошлое ответить!..

Мой сын родной! Прильни к земле скорей,
Услышь
Слезами залитое слово!
Мой сын родной! У матери твоей
Теперь ни хлеба, ни земли, ни крова.

Пришли они, как черная чума,
Пришли
И кровью нашей упивались:
Забрали скот и подожгли дома,
Над старым и над малым надругались.

Где день, где ночь скитаюсь я одна
По выжженным лесам и перелескам...
Мой сын родной! А где ж твоя жена?
Мой сын родной! А где ж моя невестка!

Сграбастали, схватили у двора
Погаными разбойными руками;
Глумилися до самого утра,
А там прощай! прикончили штыками.

Погибла сиротинушка твоя,
Замученная мукою жестокой…
Ее в могиле положила я
Лицом к тебе, лицом туда к востоку.

Прильни к земле, и сквозь смертельный бой,
Твоя душа услышит молодая,
Как плачет по тебе ее любовь,
Как плачет кровь, невинно пролитая.

Услышь, мой сын, и первым будь в бою,
Круши, карай неистовую силу!
За всех за нас, за родину свою,
За эту безответную могилу.

Уничтожай поганое зверье,
Пали огнем, дави его машиной!
И в том благословение мое,
Которое навеки нерушимо.

Одна в пути катила нас волна,
Одни и те же званья нас венчали.
Мы те, кого взяла еще война
Перед войной или в ее начале.

Двадцатый год и двадцать первый год,
Что встали по тревоге на рассвете.
А следом бодро выступил в поход
Двадцать второй. И сразу – двадцать третий.

Чтобы Россию вызволить свою,
Чтоб не увидеть Родину распятой,
Безусые, стояли мы в строю –
Двадцать четвертый год и двадцать пятый.

Рожденные в гражданскую войну,
Или чуть раньше, или чуть позднее...
Слились дороги разные – в одну,
И все отныне связывалось с нею.

...Откуда мы? Мы вышли из войны.
В дыму за нами стелется дорога.
Мы нынче как-то ближе быть должны:
Ведь нас осталось в мире так немного.

Шли по войне, шли по великой всей,
И в сорок первом шли, и в сорок третьем,
И после. И теряли мы друзей,
Не зная, что таких уже не встретим.

Но навсегда нам памятью дано
Их видеть сквозь разрывы, в отдаленье.
Мои друзья, которых нет давно,
Они и нынче – наше поколенье.

Все в жизни с ними было пополам.
Мы все – одно! И нет прочнее сплава.
И с песнею далекой по полям –
Прислушайся! – проходит наша слава.

Сыновья, стали старше вы павших отцов.
Потому что на марше – любой из бойцов,
Потому что привалы годам не даны.
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.

Не чернила, а кровь запеклась на земле,
Где писала любовь свою повесть в седле.
Этой повести строки поныне красны.
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.

В вашем возрасте мы возглавляли полки,
Отсвет звёздности падал на наши клинки.
Опустили нас в землю, как в саблю ножны.
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.

Мы не знали испуга пред чёрной молвой
И своею за друга клялись головой.
И отцов не позорили мы седины.
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.

Все, что мы защищали, и вам защищать,
Все, что мы завещали, и вам завещать,
Потому что свобода не знает цены.
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.

Нужно вам, как нагорью, далёко смотреть,
Волноваться, как морю, как звёздам, гореть
Будьте долгу верны, добрым думам верны
Вы о нас, сыновья, забывать не должны.

Ты зайдешь в любую хату,
Ты заглянешь в дом любой –
Всем, чем рады и богаты,
Мы поделимся с тобой.

Потому что в наше время,
В дни войны, в суровый год,
Дверь открыта перед всеми,
Кто воюет за народ.

Кто своей солдатской кровью
Орошает корни трав
У родного Приднепровья,
У донецких переправ.

Никакое расстоянье
Между нами в этот час
Оторвать не в состоянье,
Разлучить не в силах нас.

Ты готовил пушки к бою,
Ты закапывался в снег –
В Сталинграде был с тобою
Каждый русский человек.

Ты сражался под Ростовом,
И в лишеньях и в борьбе
Вся Россия добрым словом
Говорила о тебе.

Ты вступил на Украину,
Принимая грудью бой,
Шла, как мать идет за сыном,
Вся Россия за тобой.

Сколько варежек связали
В городах и на селе,
Сколько валенок сваляли, –
Только был бы ты в тепле.

Сколько скопленных годами
Трудовых своих рублей
Люди честные отдали, –
Только стал бы ты сильней.

Землю эту, нивы эти
Всей душой своей любя,
Как бы жили мы на свете,
Если б не было тебя?!

Родина, моя родина,
Белые облака.
Пахнет чёрной смородиной
Ласковая рука.

Тишь твоя заповедная
Грозами не обкатана,
Высветлена поэтами,
Выстрадана солдатами.

Выкормила, не нянчила
И послала их в бой.
Русые твои мальчики
Спят на груди сырой.

Вишнею скороспелою
Вымазано лицо.
Мальчики сорок первого
Выковались в бойцов.

Бронзовые и мраморные
Встали по городам,
Как часовые ранние,
Как по весне – вода!

Что по лесам аукают
Бабушки из невест?
Вот запыхались с внуками,
Памятник – наперерез.

Имени и фамилии
Можете не искать,
Братски похоронили
Ягоды у виска.

Кто-то венок оставил,
Может быть, постоял.
Кто-то опять прославил
Звёзды и якоря.

Знай же, что б ты ни делала,
Если придёт беда,
Мальчики сорок первого
Бросятся в поезда.

Сколько уж ими пройдено?
Хватит и на века!
Родина, моя родина,
Чистые берега!

Ныряет месяц в облаках.
Пора ложиться спать.
Дитя качая на руках,
Поет тихонько мать:

– Уснули ласточки давно,
И люди спят в домах.
Луна глядит в твое окно,
Нашла тебя впотьмах.

В саду деревья шелестят,
И говорят они:
Скворчата спят, галчата спят,
И ты, малыш, усни!

Усни, не бойся, – наша дверь
Закрыта на засов.
К нам не придет косматый зверь
Из сумрака лесов.

Не залетит орел сюда
С крутой своей скалы, –
Не вылетают из гнезда
В полночный час орлы.

Не смеет вражий самолет
Нарушить твой покой.
Ночное небо стережет
Надежный часовой.

Оберегают жизнь твою
И твой укромный дом
Твои друзья в любом краю, –
Их больше с каждым днем.

Они дорогу преградят
На всей земле войне.
Друзья надежные ребят –
Живут в любой стране.

Усни, – соседи спят давно.
Глядит луна в твое окно.
Спят под луной леса, поля.
Во сне рассвета ждет земля.

Нет, не в этом городе
Я, ребята, рос.
Не по этим улицам
Я знамёна нёс.

По знакомой площади
В городе родном
Проходил недавно я
Со своим звеном.

Здесь в апреле месяце
Только сходит лёд,
А у нас на праздниках
Всё вокруг цветёт.

Клёны распускаются
В парке городском.
Можно днём по улице
Бегать босиком.

Облака весенние
Ходят над рекой.
Здесь у вас, товарищи,
Нет весны такой.

Только в нашем городе
Теперь не до весны –
Улицы разрушены,
Клёны сожжены.

Молодые кустики
Зацветут в саду.
По знакомой улице
Я ещё пройду!

По знакомым улицам
Родного городка
С песнями победными
Двинутся войска.

Я до самой пристани
Добегу бегом,
Обнимусь с танкистами,
Оглянусь кругом.

Вот она, знакомая,
Шумная река,
А над ней весенние
Ходят облака.

Она погибла, как играла,
С улыбкой детской на лице.
И только ниточка кораллов
Напоминала о конце.

Подходит ночь. Я вижу немца,
Как молча он ее пытал.
Как он хозяйским полотенцем
Большие руки вытирал.

И вижу я в часы ночные,
Когда смолкают голоса,
Его холодные, пустые,
Его стеклянные глаза.

Как он пошел за нею следом,
Как он задвижку повернул,
Как он спокойно пообедал,
И как спокойно он уснул.

И ходит он, дома обходит,
Убьет, покурит и уснет,
Жене напишет о погоде,
Гостинцы дочери пошлет.

И равнодушные, сухие,
Его глаза еще глядят.
И до утра не спит Россия,
И до утра бойцы не спят,

И жадно вглядываясь в темень,
Они ведут свой счет обид,
И не один уж мертвый немец
В земле окаменелой спит.

Но говорят бойцы друг другу,
Что немец тот – еще живой,
С крестом тяжелым за заслугу,
С тяжелой тусклой головой,

В пустой избе, над ржавым тазом
Он руки вытянул свои
И равнодушно рыбьим глазом
Глядит на девушку в крови.

Глаза стеклянные, пустые
Не выражают ничего.
И кажется, что вся Россия
В ночном дозоре ждет его.

Было много светлых комнат,
А теперь темно,
Потому что может бомба
Залететь в окно.

Но на крыше три зенитки
И большой снаряд,
А шары на тонкой нитке
Выстроились в ряд.

Спи, мой мальчик, спи, любимец.
На дворе война.
У войны один гостинец:
Сон и тишина.

По дороге ходят ирод,
Немец и кощей,
Хочет он могилы вырыть,
Закопать детей.

Немец вытянул ручища,
Смотрит, как змея.
Он твои игрушки ищет,
Ищет он тебя,

Хочет он у нас согреться,
Душу взять твою,
Хочет крикнуть по-немецки:
«Я тебя убью».

Если ночью все уснули,
Твой отец не спит.
У отца для немца пули,
Он не проглядит,

На посту стоит, не дышит –
Ночи напролет.
Он и писем нам не пишет
Вот уж скоро год,

Он стоит, не спит ночами
За дитя свое,
У него на сердце камень,
А в руке ружье.

Спи, мой мальчик, спи, любимец.
На дворе война.
У войны один гостинец:
Сон и тишина.

Волнения не выдавая,
оглядываюсь, не расспрашивая.
Так вот она – передовая!
В ней ничего нет страшного.

Трава не выжжена, лесок не хмур,
и до поры
объявляется перекур.
Звенят комары.

Звенят, звенят:
возле меня.
Летят, летят –
крови моей хотят.

Отбиваюсь в изнеможении
и вдруг попадаю в сон:
дым сражения, окружение,
гибнет, гибнет мой батальон.

А пули звенят
возле меня.
Летят, летят –
крови моей хотят.

Кричу, обессилев,
через хрипоту:
«Пропадаю!»
И к ногам осины,
весь в поту,
припадаю.

Жить хочется!
Жить хочется!
Когда же это кончится?..

Мне немного лет…
гибнуть толку нет…
я ночных дозоров не выстоял…
я еще ни разу не выстрелил…

И в сопревшую листву зарываюсь
и просыпаюсь…

Я, к стволу осины прислонившись, сижу,
я в глаза товарищам гляжу-гляжу:
а что, если кто-нибудь в том сне побывал?
А что, если видели, как я воевал?