Стихи Роберта Рождественского о войне

Я, как блиндаж партизанский, травою пророс.
Но, оглянувшись, очень отчетливо вижу:
падают мальчики, запнувшись за мину, как за порог,
наткнувшись на очередь, будто на ленточку финиша.
Падают мальчики, руки раскинув просторно,
на чернозем, от безделья и крови жирный.
Падают мальчики, на мягких ладонях которых –
такие прекрасные,
такие длинные
линии жизни.

Был солдат
на небывалой войне,
На дорогах
обожженной планеты.
Он сначала видел
только во сне
День Победы.

Отступал он и в атаку ходил.
Превозмог он все ранения и беды.
Был готов он жизнь отдать
за один
День Победы!

И ни разу ни слезинки из глаз.
Он усталости и страха не ведал.
А заплакал он
единственный раз:
в День Победы.

Память у Земли
огромна и крута.
Нынче –
от столиц до малых поселений –
счет годам ведется
от войны
последней,
а не от рождения
вечного Христа.
Никогда не станет этот счет
напрасным,
если он
людские плечи распрямил!..

Разум человека –
это просто разум.
Разум Человечества –
это мир.

А мы не стали памяти перечить
И, вспомнив дни далекие, когда
Упала нам на слабенькие плечи
Огромная, не детская беда.

Была зима и жесткой, и метельной,
Была судьба у всех людей одна.
У нас и детства не было отдельно,
А были вместе – детство и война.

И нас большая Родина хранила,
И нам Отчизна матерью была.
Она детей от смерти заслонила,
Своих детей для жизни сберегла.

Года пройдут, но эти дни и ночи
Придут не раз во сне тебе и мне.
И, пусть мы были маленькими очень,
Мы тоже победили в той войне.

Сначала
ровно тысячу дней,
потом еще четыреста дней,
а после еще
восемнадцать дней
(так подсчитано)
шла война.
Невозможно было привыкнуть к ней,
невозможно было не думать о ней.
Благословляла,
крестила, казнила
и миловала она.
И тот,
чья юность осталась в ней,
кто сегодня не может забыть о ней,
говорит о ней
и молчит о ней
в окружении внуков,
лекарств
и седин,
мечтает прожить еще тысячу дней,
потом еще четыреста дней,
потом еще восемнадцать дней.
А после –
хотя бы еще один.

На Земле
безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую…
И однажды –
прекрасным утром –
постучалась к нему в окошко
небольшая,
казалось,
война…
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
и маленькую –
по размерам –
шинель.
…А когда он упал –
некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей земле
не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня
в полный рост!

В небе
сталкивались марши
гулко и торжественно…
«Наши победили!
Наши-и!!»
Как кричала
женщина!
Будто бы одна на льдине,
а не в добром городе.
«Победили!
Победили!
Победили,
господи!..»
Здесь,
на празднике великом,
в этот день особенный,
плача,
исходила криком,
словно кровью
собственной.
В крике над землей летела –
маленькая,
сгорбленная…
Горе
выкричать хотела,
за войну
накопленное.

Задохнулись канонады,
В мире тишина,
На большой земле однажды
Кончилась война.

Будем жить, встречать рассветы,
Верить и любить.
Только не забыть бы это,
Не забыть бы это,
Лишь бы не забыть!
Как всходило солнце в гари
И кружилась мгла,
А в реке меж берегами
Кровь-вода текла.

Были черными березы,
Долгими года.
Были выплаканы слезы,
Выплаканы слезы,
Жаль, не навсегда.
Задохнулись канонады,
В мире тишина,
На большой земле однажды
Кончилась война.

Будем жить, встречать рассветы,
Верить и любить.
Только не забыть бы это,
Не забыть бы это,
Лишь бы не забыть!

Война откатилась за годы и гуды,
и горечь, и славу до дна перебрав…
А пули ещё прилетают оттуда –
из тех февралей, из-за тех переправ.

А пули летят из немыслимой дали…
Уже потускневшие капли свинца
пронзают броню легендарных медалей,
кромсая на части живые сердца.

Они из войны прилетают недаром,
ведь это оттуда, из позавчера,
из бывших окопов по старым солдатам
чужие истлевшие бьют снайпера!

Я знаю, что схватка идёт не на равных
и нечем ответить такому врагу.
Но я не могу уберечь ветеранов,
я даже собой заслонить не могу.

И я проклинаю пустую браваду,
мне спать не даёт ощущенье вины…
Все меньше и меньше к Большому театру
приходит участников прошлой войны.

Мы были большими, как время.
Мы были живыми, как время.
Теперь –
мы в легендах прославленных дней.
Теперь –
мы в поэмах и прозе.
Теперь –
мы в граните и бронзе.
Теперь –
мы в безмолвье
могильных камней.

Спасибо за память, потомки.
Спасибо за верность, потомки.
Спасибо
за то, что алеет заря.
Не зря
мы над смертью смеялись!
Не зря
наши слёзы и ярость!
Не зря
наши песни!
И клятвы не зря!

А вы оставайтесь живыми.
Прекрасно и долго живыми.
Мы знаем:
дорога у вас не проста.
Но вы –
продолжение наше.
Но вы –
утешение наше.
Но вы –
наша слава.
И наша мечта.

Был он рыжим, как из рыжиков рагу.
Рыжим, словно апельсины на снегу.
Мать шутила, мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила...»

А другой был черным-черным у нее.
Черным, будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она, говорила:
«Слишком ночь была черна...»

В сорок первом, в сорок памятном году
Прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли,
Поклонились маме в пояс и ушли...

Довелось в бою почуять молодым
Рыжий бешеный огонь и черный дым,
Злую зелень застоявшихся полей,
Серый цвет прифронтовых госпиталей.

Оба сына, оба-двое, два крыла,
Воевали до Победы. Мать ждала.
Не гневила, не кляла она судьбу.
Похоронка обошла ее избу.

Повезло ей, привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей, повезло ей, повезло! –
Оба сына воротилися в село.

Оба сына, оба-двое, плоть и стать...
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком – к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы – что еще?

Пьют зеленое вино, как повелось...
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы – смертельной белизны...
Видно, много белой краски у войны.

Та зима была,
будто война, –
лютой.
Пробуравлена,
прокалена ветром.
Снег лежал,
навалясь на январь
грудой.
И кряхтели дома
под его весом.

По щербатому полу
мороз крался.
Кашлял новый учитель
Сергей Саныч.
Застывали чернила
у нас в классе,
и контрольный диктант
отменял завуч.

Я считал,
что не зря
голосит ветер,
не случайно
болит по утрам
горло,
потому что остались
на всём свете
лишь зима и война –
из времён года…

И хлестала пурга
по земле крупно,
и дрожала река
в ледяном гуле.
И продышины в окнах
цвели кругло,
будто в каждое
кто-то всадил
пулю!
И надела соседка
платок вдовий.
И стонала она допоздна-поздно…

Та зима была,
будто война, –
долгой.
Вспоминаю –
и даже сейчас
мёрзну.

Я сегодня до зари
встану.
По широкому пройду
полю.
Что-то с памятью моей
стало:
все, что было не со мной,
помню.
Бьют дождинки по щекам
впалым.
Для вселенной двадцать лет –
мало.
Даже не был я знаком
с парнем,
обещавшим:
«Я вернусь, мама!..»

А степная трава
пахнет горечью.
Молодые ветра
зелены.
Просыпаемся мы.
И грохочет над полночью
то ли гроза,
то ли эхо
прошедшей войны.

Обещает быть весна
долгой.
Ждет отборного зерна
пашня.
И живу я на земле
доброй
за себя
и за того парня.
Я от тяжести такой
горблюсь.
Но иначе жить нельзя,
если
все зовет меня
его голос,
все звучит во мне
его песня.

А степная трава
пахнет горечью.
Молодые ветра
зелены.
Просыпаемся мы.
И грохочет над полночью
то ли гроза,
то ли эхо
прошедшей войны.

Ой, зачем ты,
солнце красное,
всё уходишь –
не прощаешься?
Ой, зачем
с войны безрадостной,
сын,
не возвращаешься?
Из беды
тебя я выручу,
прилечу
орлицей быстрою...
Отзовись,
моя кровиночка!
Маленький.
Единственный...

Белый свет
не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
моя надежда!
Зёрнышко моё,
Зорюшка моя.
Горюшко моё, –
где ж ты?
Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать
над могилою...
Не хочу я
ничегошеньки –
только сына
милого.
За лесами моя ластынька!
За горами –
за громадами...
Если выплаканы
глазыньки –
сердцем
плачут матери.

Белый свет
не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
моя надежда!
Зёрнышко моё,
Зорюшка моя.
Горюшко моё, –
где ж ты?

Помните!
Через века, через года, –
помните!
О тех,
кто уже не придет никогда, –
помните!

Не плачьте!
В горле сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти павших будьте достойны!
Вечно
достойны!

Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
жизнью просторной,
каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте
достойны!

Люди!
Покуда сердца стучатся, –
помните!
Какою
ценой
завоевано счастье, –
пожалуйста, помните!

Песню свою отправляя в полет, –
помните!
О тех,
кто уже никогда не споет, –
помните!

Детям своим расскажите о них,
чтоб
запомнили!
Детям детей
расскажите о них,
чтобы тоже
запомнили!

Во все времена бессмертной Земли
помните!
К мерцающим звездам ведя корабли, –
о погибших
помните!

Встречайте трепетную весну,
люди Земли.
Убейте войну,
прокляните
войну,
люди Земли!

Мечту пронесите через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придет никогда, –
заклинаю, –
помните!