Белая бумага,
Красный крадандаш:
Дедушка у флага,
Рядом – экипаж.
Снежная опушка,
Белые снега.
Танковая пушка
Смотрит на врага.
Лица молодые,
Автомат в руке.
Все они живые
На моем листке:
Дедушка у флага,
Рядом экипаж...
Белая бумага,
Красный карандаш.
Почему ты шинель бережешь? –
Я у папы спросила. –
Почему не порвешь, не сожжешь? –
Я у папы спросила.
Ведь она и грязна, и стара,
Приглядись-ка получше,
На спине вон какая дыра,
Приглядись-ка получше!
Потому я ее берегу, –
Отвечает мне папа, –
Потому не порву, не сожгу, –
Отвечает мне папа. –
Потому мне она дорога,
Что вот в этой шинели
Мы ходили, дружок, на врага
И его одолели!
Бои ушли. Завесой плотной
Плывут туманы вслед врагам,
И снега чистые полотна
Расстелены по берегам.
И слышно: птица птицу кличет,
Тревожа утреннюю стынь.
И бесприютен голос птичий
Среди обугленных пустынь.
Он бьется, жалобный и тонкий,
О синеву речного льда,
Как будто мать зовет ребенка,
Потерянного навсегда.
Кружит он в скованном просторе,
Звеня немыслимой тоской,
Как будто человечье горе
Осталось плакать над рекой.
Что такое День Победы?
Это утренний парад:
Едут танки и ракеты,
Марширует строй солдат.
Что такое День Победы?
Это праздничный салют:
Фейерверк взлетает в небо,
Рассыпаясь там и тут.
Что такое День Победы?
Это песни за столом,
Это речи и беседы,
Это дедушкин альбом.
Это фрукты и конфеты,
Это запахи весны…
Что такое День Победы –
Это значит – нет войны.
К разбитому доту
Приходят ребята,
Приносят цветы
На могилу солдата.
Он выполнил долг
Перед нашим народом.
Но как его имя?
Откуда он родом?
В атаке убит он?
Погиб в обороне?
Могила ни слова
О том не проронит.
Ведь надписи нет.
Безответна могила.
Знать, в грозный тот час
Не до надписей было.
Темнеют горы. Горные ручьи,
Гремя, сбегают в заросли густые;
И облака, вначале золотые,
Теряют краски теплые свои;
И проступает в таянии света
Лесная полутьма и тишина…
И попросту не верится, что где-то
В долинах за отрогами – война.
И все же начинается отсюда,
От этих гор, от этих крепостей,
Великое, скрепленное на рудах,
Единство к бою рвущихся частей.
Отсюда начинается движенье
Уральской стали, – с этой крутизны
Она, гремя, бросается в сраженье
И побеждает на полях войны.
Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля –
На миллион веков,
И млечные пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжелые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой...
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей...
Глаза солдатских матерей
До дна наполнены печалью,
Как много бесконечных дней
Они в разлуке повстречали...
Привыкли собрано молчать,
Молиться, сдерживая слёзы...
Пусть много лет в груди стучат
Сердца. Пусть обойдут морозы,
Пусть рук не тронет старина,
Волос – метель, лица – морщины,
Пусть все невзгоды и года
Плывут, не задевая, мимо...
Немыслимо им стать слабей,
Поддаться хоть на миг безволью...
Глаза солдатских матерей
До дна наполнены любовью.
Еще тогда нас не было на свете,
Когда гремел салют из края в край.
Солдаты, подарили вы планете
Великий Май, победный Май!
Еще тогда нас не было на свете,
Когда в военной буре огневой,
Судьбу решая будущих столетий,
Вы бой вели, священный бой!
Еще тогда нас не было на свете,
Когда с Победой вы домой пришли.
Солдаты Мая, слава вам навеки
От всей земли, от всей земли!
Благодарим, солдаты, вас
За жизнь, за детство и весну,
За тишину, за мирный дом,
За мир, в котором мы живем!
Когда впервые над столицей
Салют раздался громовой,
Неслись испуганные птицы
Над освещенною Москвой.
Со всех сторон – С Тверской, с Неглинной,
Над площадями, над Арбатом
Они метались стаей длинной
И в темноту неслись куда-то.
К Москве суровой, затемненной
Давно привыкли и они.
И вдруг огни над Малой Бронной,
И над бульварами огни.
Впервые небо разгоралось,
Река сияла серебром...
Наверно, птицам показалось:
Весна в Москве! Весенний гром!
Проходишь мимо обелиска,
Замедли шаг, остановись.
И, голову склонивши низко,
Ты низко, павшим, поклонись.
Они ведь все, как мы хотели
Жить мирно, строить и дерзать.
Но им пришлось надеть шинели
И в бой идти, страну спасать.
Не зная страха в дни сражений,
За мать, за Родину свою,
За жизнь грядущих поколений
Отдали жизнь свою в бою.
Проходишь мимо обелиска,
Замедли шаг, остановись.
И голову склонивши низко,
Всем побившим поклонись.
Нам снится не то, что хочется нам, –
Нам снится то, что хочется снам.
На нас до сих пор военные сны,
Как пулеметы, наведены.
И снятся пожары тем, кто ослеп,
И сытому снится блокадный хлеб.
И те, от кого мы вестей не ждем,
Во сне к нам запросто входят в дом.
Входят друзья предвоенных лет,
Не зная, что их на свете нет.
И снаряд, от которого случай спас,
Осколком во сне настигает нас.
И, вздрогнув, мы долго лежим во мгле, –
Меж явью и сном, на ничье земле,
И дышится трудно, и ночь длинна…
Камнем на сердце лежит война.
Не танцуйте сегодня, не пойте.
В предвечерний задумчивый час
Молчаливо у окон постойте,
Вспомяните погибших за нас.
Там, в толпе, средь любимых, влюблённых,
Средь весёлых и крепких ребят,
Чьи-то тени в пилотках зелёных
На окраины молча спешат.
Им нельзя задержаться, остаться –
Их берёт этот день навсегда,
На путях сортировочных станций
Им разлуку трубят поезда.
Окликать их и звать их – напрасно,
Не промолвят ни слова в ответ,
Но с улыбкою грустной и ясной
Поглядите им пристально вслед.
Горевала на крылечке мать,
Вся сухая, словно хворостинка,
От сыночка писем не видать,
Как он там, родимая кровинка?
Может голодно сыночку моему,
Может он замерз или простужен,
Может кто-то рану шьет ему,
Может голос мамы ему нужен?
Что-то писем снова не видать,
Знать забыл наш почтальон тропинку,
Только я сыночка буду ждать,
Мою добрую, родимую кровинку.
Горевала мама на крыльце,
Соловьи ей тихо пели песню,
И жила надежда о бойце,
Только ждать его уж бесполезно…
Прошли года, затягивая шрамы,
Как след в песке – касание волны,
И пряничные вяземские храмы
Стоят, как будто не было войны.
И незачем сворачивать с дороги
По рытвинам, – проедем ли, бог весть?!
Чтоб увидать раненья и ожоги,
Которых там, наверное, не счесть.
Прошли года. Легендой стали были.
Цветет земля на сотни верст окрест.
Здесь все пылало. Здесь тебя убили.
И вот я еду мимо этих мест.
И добрый ветер мне ресницы студит,
И дали так открыты и ясны,
Как будто вправду никогда не будет
Войны...
Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя…
Увы! утешится жена,
И друга лучший друг забудет;
Но где-то есть душа одна –
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слёзы –
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей…
Все переменится вокруг.
Отстроится столица.
Детей разбуженных испуг
Вовеки не простится.
Не сможет позабыться страх,
Избороздивший лица.
Сторицей должен будет враг
За это поплатиться.
Запомнится его обстрел.
Сполна зачтется время,
Когда он делал, что хотел,
Как Ирод в Вифлееме.
Настанет новый, лучший век.
Исчезнут очевидцы.
Мученья маленьких калек
Не смогут позабыться.
В поле, ручьями изрытом,
И на чужой стороне
Тем же родным, незабытым
Пахнет земля по весне.
Полой водой и нежданно –
Самой простой, полевой
Травкою той безымянной,
Что и у нас под Москвой.
И, доверяясь примете,
Можно подумать, что нет
Ни этих немцев на свете,
Ни расстояний, ни лет.
Можно сказать: неужели
Правда, что где-то вдали
Жены без нас постарели,
Дети без нас подросли?..
– В бой!
– За Родину!
..и безропотно
Побежал рядовой на врага…
И скосило его вместе с ротным
Беспощадным огнём пулеметным,
У оврага…
Навсегда…
Не схоронены – слишком хлопотно,
так бывало военной порой…
Прорастает ромашками ротный,
Спит, укрывшись землёй рядовой.
По туманной низине, где были
Два мальчишки убиты тогда,
С жеребятами бродят кобылы,
…прелым клевером дышат стога.
Июнь. Россия. Воскресенье.
Рассвет в объятьях тишины.
Осталось хрупкое мгновенье
До первых выстрелов войны.
Через секунду мир взорвётся,
Смерть поведёт парад-алле,
И навсегда погаснет солнце
Для миллионов на земле.
Безумный шквал огня и стали
Не повернётся сам назад.
Два «супербога»: Гитлер – Сталин,
А между ними страшный ад.
Июнь. Россия. Воскресенье.
Страна на грани: быть не быть…
И это жуткое мгновенье
Нам никогда не позабыть…
Атакует ароматами весна,
Гиацинты и сирень запали в душу,
Но тюльпанами Земля опять красна,
Боль потерь сердца огнями сушит.
Атакует снова взглядами друг-май,
Раскрывая белых ландышей зеницы,
Умоляя: «Я прошу… Не забывай
Тех, кто отдал жизнь, чтоб вам родиться!»
Атакует фейерверков торжество,
Возвращая сорок пятого победу –
Как прекрасно мирной жизни естество,
Чтоб никто войны вовек ни ведал!
Атакует ароматом майский день,
Источая радость мирной жизни…
Нам желая, чтоб войны проклятой тень
Не нависла над просторами Отчизны!!!
Когда б вернуть те дни, что проводил
Среди цветов, в кипенье бурной жизни,
Дружище мой, тебе б я подарил
Чудесные цветы моей отчизны.
Но ничего тут из былого нет –
Ни сада, ни жилья, ни даже воли.
Здесь и цветы – увядший пустоцвет,
Здесь и земля у палачей в неволе.
Лишь, не запятнанное мыслью злой,
Есть сердце у меня с порывом жарким,
Пусть песня сердца, как цветы весной,
И будет от меня тебе подарком.
Коль сам умру, так песня не умрет,
Она, звеня, свою сослужит службу,
Поведав родине, как здесь цветет
В плененных душах цвет прекрасной дружбы.
Люди! Замрите! Минута молчания.
Пусть только сердце бьётся отчаянно,
Пусть только птиц не смолкает звучание –
Им так положено, и не случайно!
Эта минута – Минута молчания –
Не от отчаяния! Не от отчаяния!
Эта минута – от жизни минута!
Память кому-то! Память кому-то!
Пусть поживут среди нас хоть минуту!
В это мгновенье их так помянуть бы:
Всех – поимённо! Всем – по минуте!
И в миллионах бесценных минут
Десятилетия скорби пройдут..
Холод ползёт по спине не случайно,
И тишины жутковато звучание,
Пламя огня завывает отчаянно –
Так догорает Минута молчания…
На Мамаевом кургане тишина,
За Мамаевым курганом тишина,
В том кургане похоронена война,
В мирный берег тихо плещется волна.
Перед этою священной тишиной
Встала женщина с поникшей головой,
Что-то шепчет про себя седая мать,
Все надеется сыночка увидать.
Заросли степной травой глухие рвы,
Кто погиб, тот не поднимет головы,
Не придет, не скажет: «Мама! Я живой!
Не печалься, дорогая, я с тобой!»
Вот уж вечер волгоградский настает,
А старушка не уходит, сына ждет,
В мирный берег тихо плещется волна,
Разговаривает с матерью она.
Как надоели войны на свете.
Гибнут солдаты и малые дети,
Стонет земля, когда рвутся снаряды,
Матери плачут и плачут комбаты.
Хочется крикнуть: «Люди, постойте!
Войну прекратите! Живите достойно!
Гибнет природа и гибнет планета,
Ну, неужели вам нравится это?»
Война – это боль, это смерть, это слёзы.
На братских могилах – тюльпаны и розы.
Над миром какое-то время лихое....
Где правит война – никому нет покоя.
Я вас призываю, нам всем это нужно,
Пускай на земле будет мир, будет дружба,
Пусть солнце лучистое всем нам сияет,
А войн – никогда и нигде не бывает!
Солнце скрылось за горою,
Затуманились речные перекаты,
А дорогою степною
Шли с войны домой советские солдаты.
От жары, от злого зноя
Гимнастерки на плечах повыгорали;
Свое знамя боевое
От врагов солдаты сердцем заслоняли.
Они жизни не щадили,
Защищая отчий край – страну родную;
Одолели, победили
Всех врагов в боях за Родину святую.
Солнце скрылось за горою,
Затуманились речные перекаты,
А дорогою степною
Шли с войны домой советские солдаты.
Сожженный край томительной равнины,
На ней забытый раненый солдат.
Вдали синеют горы-исполины.
– «Ты не придешь, ты не придешь назад!»
Там, где-то, край обиженный и бедный.
В глухой избе, за пряжей, у окна,
Какая-то одна, с улыбкой бледной,
Вдали от мужа – мужняя жена.
Меняет Солнце область созерцанья,
Роняет тень одним и жжет других.
Все ближе ночь. Все тише восклицанья.
В такую ночь пришел он как жених.
Равнины спят.
Пред счастьем пробужденья
Меняет Солнце пышный свой наряд.
К одной стране восходят все виденья.
– Да, он придет, придет к тебе назад!
Те времена покрылись сединой
И встарь ушли смертельною тропой,
Храня в кладовой памяти своей,
Святые подвиги российских сыновей.
Лишь только голос Родины на брань взывал,
Народ, весь как один, плечом к плечу вставал.
И эстафета ратных сыновей,
Как Знамя, вплоть до наших дней.
Мы одержали с ним побед немало.
От вражеских могил земля курганом встала.
Над ним рыдает вьюга да метель,
И молния разит за Русь, как зверь.
Все души павших сыновей на небе
Зажглись, как звезды в святом гневе.
Они – Герои, Гордость, Слава страны,
Вечную Память в сердцах сохраним!
Не стреляют больше...
Тишина...
Неужели
Кончилась война?!
Неужели
Я – совсем живой–
На рассвете
Ворочусь домой?!
Тихо скрипнет
Старое крыльцо,
Вздрогнет болью
Мамино лицо:
– Сын!..
Сыночек!..
Сколько лет без сна!..
... Неужели кончилась война?!
Сердце, это ли твой разгон!
Рыжий, выжженный Арагон.
Нет ни дерева, ни куста,
Только камень и духота.
Все отдать за один глоток!
Пуля – крохотный мотылек.
Надо выползти, добежать.
Как звала тебя в детстве мать?
Красный камень. Дым голубой.
Орудийный короткий бой.
Пулеметы. Потом тишина.
Здесь я встретил тебя, война.
Одурь полдня. Глубокий сон.
Край отчаянья, Арагон.
Приехал издалёка я,
Приехал я с войны...
Теперь учусь на токаря,
Нам токари нужны.
Теперь стою я за станком
И вспоминаю мать,
Она звала меня сынком
И тёплым, клетчатым платком
Любила укрывать.
Мне не забыть, как мать вели,
Я слышал крик её вдали...
Братишка был ещё живой,
Он бился, звал отца,
Штыком фашистский часовой
Столкнул его с крыльца.
Мне не забыть, как мать вели,
Мелькнул платок её вдали…
Я знаю, ты бежал в бою
И этим шкуру спас свою.
Тебя назвать я не берусь
Одним коротким словом: трус.
Пускай ты этого не знал,
Но ты в тот день убийцей стал.
В окоп, что бросить ты посмел,
В ту ночь немецкий снайпер сел.
За твой окоп другой боец
Подставил грудь под злой свинец.
Назад окоп твой взяв в бою,
Он голову сложил свою.
Не смей о павшем песен петь,
Не смей вдову его жалеть.
Не просто павшим – нет,
а с думой о грядущем
воздвигнут монумент
и ныне всем живущим.
Та слава на века
принадлежит отчизне.
Да, нет черновика –
и не было! – у жизни.
Все подлинно, все так.
Стояли насмерть грудью
в кольце, в дыму атак...
Такие были люди.
...Разорвано кольцо,
и в огненной метели
они в те дни лицо
Победы разглядели.
Стрелковой роты рядовой
Иду с войны, иду домой.
Смеюсь и плачу над собой,
– Живой?..живой.
– Домой?..домой.
И вторят эхом за спиной
Солдаты, ставшие землёй,
– Живой...живой...домой...домой...
...в тумане нежась спит село,
На храме аист ждёт рассвета.
Мне несказанно повезло,
Что пересилив боль и зло
И уцелев чертям назло,
Я жив...и снова вижу это.
..............................
Стрелковой роты рядовой
Пришел с войны, пришел домой...
...домой.
Имени твоему – слава,
Подвигу твоему – слава,
В горести и надежде
Жизнь твоя величава.
Ладога и Кобона.
Натиск и оборона,
Гибель и радости клики
Все это ты, великий.
Все это ты, единый, –
На пискаревских плитах
И на челе родимой
Горечью об убитых.
Для поколений новых
Славит тебя держава,
Подвигу твоему – слава,
Имени твоему – слава!
Не удивляться бы пора б,
Но как не ахнуть от такого:
Как некогда к галере раб,
Солдат к оружию прикован?!
И есть ли что-нибудь глупей,
О чем мечтают людоеды?
Хотят при помощи цепей
К фашизму приковать победу!
Но правда, чуждая для них,
Гласит, что ржавые оковы
Удел убийц и псов цепных!…
И мир дождется дня такого,
Когда фашизм да будет так!
Когда в оковах взвоют «наци»:
Их всех, как бешеных собак,
Культурный мир посадит на цепь!
Да, многое в сердцах у нас умрет,
Но многое останется нетленным:
Я не забуду сорок пятый год –
Голодный, радостный, послевоенный.
В тот год, от всей души удивлены
Тому, что уцелели почему-то,
Мы возвращались к жизни от войны,
Благословляя каждую минуту.
Как дорог был нам каждый трудный день,
Как «на гражданке» все нам было мило!
Пусть жили мы в плену очередей,
Пусть замерзали в комнатах чернила.
И нынче, если давит плечи быт,
Я и на быт взираю, как на чудо:
Год сорок пятый мной не позабыт,
Я возвращенья к жизни не забуду!
Эпохой бессмертия мы рождены
И помнить обязаны свято:
Взрастило нас время, мы – дети войны,
За нас умирали солдаты.
Рвались мы с Чапаевым в яростный бой
В кино – в переполненном зале
Мы первыми трогали детской рукой
Горячее солнце медалей!
Отцами прописано в сердце у нас
Крылатое слово – Победа!
Нам в дни испытаний и в радостный час
Завещано помнить про это.
А годы военные – словно костры,
Не гаснут, как прошлые беды.
Мы – родом из детства военной поры –
Твое, поколенье, Победа!
Я знал, что ты жива, и потому
Под минами мне падать было легче,
Дышать в сплошном пороховом дыму
Там, где дышать, казалось, больше нечем.
Не потому ль идти в смертельный бой
Я для себя считал необходимым?
То был священный долг перед тобой
За то, что ты звала меня любимым.
Об этом трудно рассказать стихом,
Зато легко поведает бумага,
Что шла без марки, сложена углом,
Но где слова горели, как присяга.
Орудья раскалялись добела.
За все, за все фашистам отплатилось.
То в нашем сердце Родина была,
Которая в любимых воплотилась.
В суровый час раздумья нас не троньте
И ни о чём не спрашивайте нас.
Молчанью научила нас на фронте
Смерть, что в глаза глядела нам не раз.
Она иное измеренье чувствам
Нам подсказала на пути крутом.
Вот почему нам кажутся кощунством
Расспросы близких о пережитом.
Нам было всё отпущено сверх меры:
Любовь, и гнев, и мужество в бою.
Теряли мы друзей, родных, но веры
Не потеряли в Родину свою.
Не вспоминайте ж дней тоски, не раньте
Случайным словом, вздохом невпопад.
Вы помните, как молчалив стал Данте,
Лишь в сновиденье посетивший ад.
На краю деревни старая избушка,
Там перед иконой молится старушка.
Молится старушка, сына поминает,
Сын в краю далеком родину спасает.
Молится старушка, утирает слезы,
А в глазах усталых расцветают грезы.
Видит она поле, это поле боя,
Сына видит в поле – павшего героя.
На груди широкой запеклася рана,
Сжали руки знамя вражеского стана.
И от счастья с горем вся она застыла,
Голову седую на руки склонила.
И закрыли брови редкие сединки,
А из глаз, как бисер, сыплются слезинки.
Над могилой, в тихом парке
Расцвели тюльпаны ярко.
Вечно тут огонь горит,
Тут солдат советский спит.
Мы склонились низко-низко
У подножья обелиска,
Наш венок расцвёл на нём
Жарким, пламенным огнём.
Мир солдаты защищали,
Жизнь за нас они отдали.
Сохраним в сердцах своих
Память светлую о них!
Как продолжение жизни солдат
Под звёздами мирной державы
Цветы на ратных могилах горят
Венками немеркнущей славы.
Мальчикам, играющим в войну,
Я в больших ладонях протяну
Два десятка взятых наугад
Оловянных маленьких солдат.
Ты смотри внимательно, дружок,
Этот вот без рук, а тот – без ног.
Третий черный, зубы лишь как мел.
Видно, в танке заживо сгорел.
А четвертый, ордена – как щит –
Он в Берлине в мае был убит.
А вот этот на густой заре
В сорок третьем утонул в Днепре.
У шестого – на глазах слеза,
Сорок лет, как выбило глаза...
Горсть солдат ребятам протяну,
Не играйте, мальчики, в войну.
Война горит неукротимо,
Но ты задумайся на миг, –
И голубое станет зримо,
И в голубом – Печальный Лик.
Лишь загляни смиренным оком
В непреходящую лазурь, –
Там – в тихом, в голубом, в широком –
Лазурный дым – не рокот бурь.
Старик-пастух стада покинет,
Лазурный догоняя дым.
Тяжелый щит боец отринет,
Гонясь без устали за ним.
Вот – равные, идут на воле,
На них – одной мечты наряд,
Ведь там, в широком божьем поле,
Нет ни щитов, ни битв, ни стад.
На поляне, от лагеря близко,
Где багульник все лето цветет,
На дорогу глядят с обелиска
Пехотинец, матрос и пилот.
Отпечаток счастливого детства
Сохранился на лицах солдат,
Но уже никуда им не деться
От военной суровости дат.
«Вот в таком же зеленом июне, –
Нам сказал пожилой старшина, –
Забрала их, веселых и юных,
И домой не вернула война.
На рассвете, прижав автоматы,
Шли солдаты на штурм высоты...».
Нестареющим нашим вожатым
Мы к ногам положили цветы.
Спасибо героям,
Спасибо солдатам,
Что мир подарили,
Тогда – в сорок пятом!
Вы кровью и потом
Добыли победу.
Вы молоды были,
Сейчас – уже деды.
Мы эту победу –
Вовек не забудем!
Пусть мирное солнце
Сияет всем людям!
Пусть счастье и радость
Живут на планете!
Ведь мир очень нужен –
И взрослым, и детям!
Она носила, словно латы,
Обороняя Ленинград,
Простую стеганку из ваты —
Привычный времени наряд.
Узорчатый и аккуратный,
К лицу казался ей вполне
Костюм из серой ткани, ватный,
Какие носят на войне.
Теперь он весь забрызган мелом,
Но ей и нам не все ль равно?
Ей в этом выгоревшем, в белом,
Войти в историю дано.
И даже если это мода,
Мы занесем ее в приход, —
Живи и здравствуй, дочь народа,
Законодательница мод!
Многое уйдёт бесповоротно,
Только до скончания веков
В памяти останется народной
Поколение фронтовиков.
Страшной опалённое бедою
Выплывет из дымных облаков
Легендарное и молодое
Поколение фронтовиков.
Жившее и яростно, и жадно,
Знавшее у счастья вкус каков,
Вырубает время беспощадно
Поколение фронтовиков.
В том окопе сумрачно и сыро
Под смертельной тяжестью венков.
И ложится в основанье мира
Поколение фронтовиков.
Сыновним чувством схваченный в кольцо,
Смотрю, как дождик трудится над пашней.
Какое было у отца лицо
В атаке той последней рукопашной?
Накатывалась едкая слеза
От близкого слепящего разрыва.
Какие были у отца глаза,
Когда залёг весь батальон прорыва?
Какою мыслью был он напряжён,
Минуя поле минное вслепую,
Когда взяла убийственный разгон
Ему навстречу снайперская пуля?
Быть может, смерть заметила его
В бинокли с наблюдательного верха?
Я знаю всё о штурме Кенигсберга,
Я об отце не знаю ничего.
Я, ребята, на войне
В бой ходил, горел в огне.
Мёрз в окопах под Москвой,
Но, как видите, – живой.
Не имел, ребята, права
Я замёрзнуть на снегу,
Утонуть на переправах,
Дом родной отдать врагу.
Должен был прийти я к маме,
Хлеб растить, косить траву.
В День Победы вместе с вами
Видеть неба синеву.
Помнить всех, кто в горький час
Сам погиб, а землю спас…
Я веду сегодня речь
Вот о чём, ребята:
Надо Родину беречь
По-солдатски свято!
Наше время считают деревья,
что взросли на священной золе.
И в минуту большого доверья
вспоминаем мы тех, кто в земле.
Под кореньями, под молочаем
есть у каждого кто-то родной.
«Так почтим их минутой молчания…»
Так молчат берега над водой.
Между нами поток быстротечный
с мотыльками, стволами берез,
с первым криком, теплом человечьим
до последнего вздоха… до звезд…
Знаю, – вечность, холодная, тихая,
никому никого не вернет.
Только в соснах часы твои тикают
и кукушка кукует-поет…
Я – предков славянских кровинка.
Я – вдовой солдатки слеза,
Заросшей траншеи былинка,
Угасшего боя гроза.
Я – стон молодого солдата
Убитого в первом бою.
Я – чувство внезапной утраты,
Когда похоронку дают.
Я – звёздочки на обелисках,
Упорство советских солдат,
Погибших под Наро-Фоминском,
Не сделав и шагу назад.
Я – горькая радость Победы!
Я – гордость за Русский народ!
И что б я ни делал,
И где бы я ни был,
Всё это со мною живёт!
Когда вы песни на земле поёте.
Тихонечко вам небо подпоёт.
Погибшие за Родину в полёте,
Мы вечно продолжаем свой полёт.
Мы стали небом, стали облаками
И, наблюдая ваш двадцатый век,
К вам тихо прикасаемся руками,
И думаете вы, что это снег.
Мы согреваем сверху птичьи гнёзда,
Баюкаем детей в полночный час,
Вам кажется, что в небе светят звёзды,
А это мы с небес глядим на вас.
Мы вовсе не тени безмолвные,
Мы ветер и крик журавлей,
Погибшие в небе за Родину
Становятся небом над ней.
Грязь месил,
В медсанбате срывал бинты,
Стали руки темней свинца…
Я не знаю,
Не знаю совсем, кто ты, –
Ни фамилии, ни лица.
Ведь Россия-мать велика собой,
У неё не счесть сыновей.
А случится бой: там солдат – любой.
Все одной семьи и кровей.
Тополя цвели, пели кочеты,
Но пришёл июнь ледяной.
Сколько холмиков по обочинам
У тебя, солдат, за спиной!
От Москвы лежал в десяти верстах –
Всё равно своё наверстал!
Позади война, впереди рейхстаг.
Вся земля тебе – пьедестал.
Она при встрече людям говорила:
– Какие ж были у меня дела…
Я никогда в разведку не ходила
И самолеты в небо не вела.
Я в жизни подвигов не совершила,
Жила, как все, в простой семье своей,
Я просто мыла, стряпала и шила,
Да вот еще растила сыновей…
А сыновья ее шептали имя,
Идя родную землю защищать.
И шла она незримо вместе с ними,
Совсем седая, ласковая мать.
В платке цветном встречала за оградой,
Рассматривала молча ордена…
И каждою сыновнею наградой
Она сама была награждена.
Я родилась, а мама умерла.
и город взял меня на воспитанье.
Пожизненное испытанье,
я – родилась, а мама умерла.
Пришла война. Отец ушёл на фронт,
чтоб никогда обратно не вернуться.
Такие «круглыми сиротами» зовутся.
В те годы город полон был сирот.
Но город – жил, работал, рос –
горячий, громкий, дымный и железный.
Шли «похоронки», голод и болезни,
а он Победу в будущее нёс.
К нам люди были ласковы, добры,
Сирот обогревали и растили.
А мы росли такими непростыми –
все без отцов, голодные и злы.
Говори, отец, говори...
Говори, отец, до зари,
Расскажи, отец, о войне –
Будет больно и страшно мне.
Не щади меня, не щади,
Вновь в атаку, отец, иди
Ошалелым от ран юнцом,
Недоучкою, сорванцом.
Говори, отец, не молчи,
Вновь от ужаса закричи
И к сырой земле припади...
Не щади меня, не щади...
Я хочу обо всем узнать:
Как ты падал и шел опять,
Как гранату в руках сжимал,
Как письма ты напрасно ждал...
Говори, отец, о войне,
Это нужно и важно мне...
На сельскую почту
Приходят ребята.
Письмо заказное
Найдет адресата.
В столицу доставят
Его почтальоны.
Письмо прочитает
Министр обороны.
Вновь списки просмотрят,
За записью запись...
И вот они –
Имя,
Фамилия,
Адрес!
И станет в колонну
Героев несметных –
Еще один встанет –
Посмертно.
Бессмертно.
Мне снился бой. Он мне порою снится, –
Как на врага, светла и высока,
Моя любимая летела птица,
Стальным крылом срезая облака.
От раскаленного свинца и стали,
Казалось, загорится небосклон.
Последний хищник смертоносной стаи
Был соколом моим испепелен.
А я стояла над чужой рекою,
Потом бежала я чужим селом,
Чтоб теплой благодарною рукою
Погладить утомленное крыло.
И вдруг раздался гулкий гром салюта.
И я проснулась. Продолженьем сна
Победы нашей ликовало утро,
Шла по земле Великая Весна.
Я родом не из детства – из войны.
И потому, наверное, дороже,
Чем ты, ценю я радость тишины
И каждый новый день, что мною прожит.
Я родом не из детства – из войны.
Раз, пробираясь партизанской тропкой,
Я поняла навек, что мы должны
Быть добрыми к любой травинке робкой.
Я родом не из детства – из войны.
И, может, потому незащищённей:
Сердца фронтовиков обожжены,
А у тебя – шершавые ладони.
Я родом не из детства – из войны.
Прости меня – в том нет моей вины…
– Сколько звёзд раскалённых светит нам с высоты?
– Двадцать семь миллионов, – мне ответила ты.
– Двадцать семь миллионов? Эта цифра точна?
– Ровно столько влюблённых погубила война.
Плачут ивы, а клёны грустно так шелестят,
Двадцать семь миллионов крепко-накрепко спят.
Они храбро сражались за Отчизну свою,
В наших песнях остались, хоть погибли в бою.
Жизнь должна быть прекрасной в нашей вольной стране,
Верю я – не напрасны были жертвы в войне.
Плачут ивы, а клёны грустно так шелестят,
Двадцать семь миллионов крепко-накрепко спят...
...Летели «юнкерсы» на город наш,
Готовы все испепелить на свете...
Тогда попала бомба в Эрмитаж,
В скульптурный зал с творением Россетти.
И задрожали статуи в музее,
Когда взметнулся смертоносный вал,
И с плеч скатилась, мрамора бледнее,
Прекрасной Эсмеральды голова.
Казалось нам, так скорбно и тревожно
Ее уста промолвили: прости,
Что мы старались сделать все, что можно,
Чтоб мраморную девушку спасти.
Мы жизнь вернули ей, опять в музее
Она сияет юной красотой,
Но говорит рубец на нежной шее:
«Остановись! Припомни все. Постой!»
Ушло это время, но след не истерся
Из памяти нашей живой...
Багровым рубцом он в судьбу нашу вросся –
Тот огненный след фронтовой.
Ты, время, загладить его не надейся.
Я видел, не где-то вдали,
А рядом, под Токсовом, в реденьком лесе
Лоскут незажившей земли.
К нему подошел я, глядел молчаливо.
Как черен он был и шершав!
Склонялась над ним низкорослая ива
И стебли поблекшие трав.
Почудилось мне, что он выпачкан сажей.
Он – мертвый – казался живым.
Сестрой милосердья лесная ромашка,
Белея, склонялась над ним.
Блокадные дети...
Блокадные дети...
И сердце сжимается вдруг.
Я снова грущу и с тоской вспоминаю
Голодных, ослабших подруг.
Застывшая школа, холодные классы
На верхнем пустом этаже
Они снова в ужасе, у смерти во власти,
Но пишут диктовку уже...
А крыша над ними звенит от осколков,
Над городом снова налёт!
Слышна канонада, грохочут зенитки,
Но девочка ручку берет.
Сидит, как боец, непреклонно и твёрдо,
Не дрогнет, слезу не прольёт,
Она – ленинградка, где дети не плачут,
Где мужество вечно живёт!
Не мужское это дело – воевать,
Хватит верить, лицемерить,
Хватит врать.
Не мужское это дело – убивать –
Нам же Бог людей доверил
Создавать.
И солдат всегда с войны
Хотел домой,
Там, где он не боевой,
А деловой.
Где он женщину сумеет полюбить,
Вознести, защитой быть, боготворить.
Пусть воюет с генералом генерал,
Он хоть в звездах,
А мужчиною не стал,
Потому что так и не сумел
Понять:
Не мужское это дело – убивать!
Приходят ветераны на парад –
Сверкая переливами наград.
И дружно, взявшись за руки, идут.
Их громко поздравляют там и тут.
Надеть медали каждый в праздник рад,
Но все короче их нестройный ряд…
Пока нам есть, кого благодарить,
Давайте будем помнить и любить.
Давайте будем помогать, пока
Они не вознеслись на облака.
Пусть далеко от нас ушла война,
Тех, кто остался, поддержи, страна!..
Пока они приходят на парад,
Пока глаза их радостно горят,
Как блики солнца в звездочках наград…
... Пока еще идет нестройный ряд.
Нас гваздали будни, и беды,
И лозунгов диких враньё
За множество лет до Победы
И столько же – после неё.
Без слов, без гранат, без атаки,
Вслепую – какая там связь! –
Ложились под бомбы и танки,
Российской землёй становясь.
Над нами
По росту, по ГОСТу
Шеренги чеканят шаги.
Живых вопрошают погосты:
«Россия! Над нами – враги?
Чья форма на них, чьи медали?
Не видно сквозь тяжесть земли...
Скажи, чтобы здесь не топтали,
Скажи, чтобы в нас не плевали.
Мы сделали всё, что могли».
Вчера мне рассказывал дедушка Женя:
Отряд партизанский попал в окруженье.
Осталось у них восемнадцать гранат,
Один пистолет и один автомат.
Всё больше в отряде погибших бойцов,
Всё крепче фашисты сжимают кольцо, –
Они за кустами, они за камнями.
И крикнул мой дедушка: «Родина с нами!»
И все побежали навстречу врагу,
И стали гранаты бросать на бегу.
Все храбро сражались, о смерти забыв, –
И вот, удалось совершить им прорыв.
Сквозь лес по болоту они уходили:
А деда медалью потом наградили.
На Братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше – вставала земля на дыбы,
А нынче – гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы –
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У Братских могил нет заплаканных вдов –
Сюда ходят люди покрепче,
На Братских могилах не ставят крестов…
Но разве от этого легче?!
Шумят под Можайском дремучие ели
И сосны шумят, потерявшие сон,
Четыре недели, четыре недели
Сражается насмерть в лесу батальон.
Фашистские танки все ближе, все ближе
Нас враг опоясал свинцовым кольцом.
Багровое пламя шинели нам лижет,
Но все же стоим мы к Смоленскому лицом!
От взрывов взлетают осколки косые
И падает навзничь седая сосна.
Пускай мы погибнем, но будет Россия,
Но будет Россия во все времена!
Шумят под Можайском дремучие ели,
И сосны шумят, потерявшие сон,
Четыре недели, четыре недели
Сражается насмерть в лесу батальон.
– Почему, дедуля, у тебя слеза?
Почему, дедуля, прячешь ты глаза?
Кто тебя обидел, можешь рассказать?
За тебя я буду драться, воевать!
– Внучек ты мой милый, нет, не плачу я,
Просто вспоминаю о былых боях,
Был когда я молод, Родину любил
И врагов проклятых под Москвою бил!
Там друзей военных много полегло,
Вспоминать об этом сердцу тяжело!
И Победу в Мае встретили не все,
Там лежать остались в утренней росе!
Так живи, мой внучек, и войны не знай,
Каждый год с Победой пусть приходит Май!
Улыбайся солнцу, весело играй,
Но что было с нами, ты не забывай!
О друг, я не думала, что тишина
Страшнее всего, что оставит война.
Так тихо, так тихо, что мысль о войне
Как вопль, как рыдание в тишине.
Здесь люди, рыча, извиваясь, ползли,
Здесь пенилась кровь на вершок от земли…
Здесь тихо, так тихо, что мнится – вовек
Сюда не придет ни один человек,
Ни пахарь, ни плотник и ни садовод –
Никто, никогда, никогда не придет.
Так тихо, так немо – не смерть и не жизнь.
О, это суровее всех укоризн.
Не смерть и не жизнь – немота, немота –
Отчаяние, стиснувшее уста.
Безмирно живущему мертвые мстят:
Все знают, все помнят, а сами молчат.
Уходили мальчики – на плечах шинели,
Уходили мальчики – храбро песни пели,
Отступали мальчики пыльными степями,
Умирали мальчики, где – не знали сами…
Попадали мальчики в страшные бараки,
Догоняли мальчиков лютые собаки.
Убивали мальчиков за побег на месте,
Не продали мальчики совести и чести…
Не хотели мальчики поддаваться страху,
Поднимались мальчики по свистку в атаку.
В черный дым сражений, на броне покатой
Уезжали мальчики – стиснув автоматы.
Повидали мальчики – храбрые солдаты –
Волгу – в сорок первом,
Шпрее – в сорок пятом,
Показали мальчики за четыре года,
Кто такие мальчики нашего народа.
Георгиевская лента – и порох, и огонь,
И горечь слёз, и радость Дня Победы.
Не просто гордый символ, а шёлковый погон,
За добрый мир, что нам добыли деды.
Георгиевская лента – как выживший цветок,
Что видел злом загубленное детство,
Сожжённые селенья, руин смертельный смог…
Не просто символ – памяти наследство.
Георгиевская лента – двухцвет простых полос –
На фронтовых дорогах кровь и пламя,
И жизней эшелоны, ушедших под откос…
И злом исполосованное знамя.
Георгиевская лента – и порох, и огонь –
И скорбь души, и солнце жизни новой.
Узор двухцветных линий – истории ладонь,
Судьбы орнамент… Памятное слово.
Мальчишки-девчонки военной страны!
Мы вам до земли поклониться должны:
Вы бились с врагом в тех кровавых боях,
Вы смены стояли в холодных цехах,
Вы в поле работали за четверых,
Вы ждали, молились за ваших родных,
Вы тылом надежным были отцам,
Опорой вы стали своим матерям,
Вы мстили за павших, вставая с ружьем,
Вы шли в рукопашный за поруганный дом,
Вы связь обеспечивали для партизан,
Вам ангел победы в руки был дан.
И кто-то из вас не вернулся домой,
А кто-то сейчас, слава Богу, живой.
Девчонки-мальчишки великой страны!
Мы вам до земли поклониться должны!
Имена... имена... на гранитной плите,
Там же даты рожденья и смерти.
Как задумаюсь, сразу же слышатся мне
Голоса из-под каменной тверди.
Что они говорят – не могу разобрать,
И хотел бы, да вот, не дано.
Что нам хочет сказать наша Родина-Мать,
О которой забыли давно.
Нет, не знали они, то что мы победим,
Но достойно ушли на покой.
Тихо вторит граниту его побратим –
Обелиск с неизменной звездой.
И под шёпот глубин рану мне бередят
Имена эти снова и снова.
Обелиски со звёздами, вставшие в ряд...
Это Родины нашей основа.
В чёрном пласту петергофской земли
Матросскую флягу как-то нашли.
Была в ней записка в несколько строк:
«Бились... погибли...» А поперёк
Слова, что огнём обжигают сейчас:
«Живые, пойте о нас!»
Знаем, как в воздухе пули снуют.
Взрывы фонтанами в парке встают.
Вот захлебнулся злой пулемёт,
Флягу балтиец в руки берёт.
Море колотит о берег баркас...
«Живые, пойте о нас!»
Я этих слов позабыть не могу.
Всегда мы у них в неоплатном долгу.
«Живые, пойте о нас!» –
Это не просьба, это приказ!»
Гремит за окнами салют –
Огни букетами цветут.
Мелькают в комнате моей
Цветные отблески огней.
На стенке – дедушкин портрет.
Ему здесь ровно двадцать лет.
Ремень, пилотка, ордена.
Суровый взгляд у деда:
Ещё не кончилась война
И далека Победа.
Но до неё не дожил он –
Под Курском дедушка сражён…
Гремит за окнами салют –
Огни букетами цветут.
И озаряет яркий свет
На стенке дедушкин портрет.
Всё дальше памятная дата,
Уходят дни, летят года.
Но в сердце каждого солдата
Ты остаёшься навсегда.
Мы надышались гарью вдоволь,
Из рук не выпустив ружья.
И в снах к седым приходят вдовам
Их вечно юные мужья…
Но этим горестям безмерным
Жизнь властно руку подаёт.
Навеки – в подвигах бессмертных
В беде не сломленный народ.
Навеки – пламенно и люто –
Свинцом и кровью скреплены
Гроза военного салюта
И зори мирной тишины.
С чего начинается память – с берез?
С речного песка? С дождя на дороге?
А если – с убийства! А если – со слез!
А если – с воздушной тревоги!
А если с визжащей пилы в облаках,
Со взрослых в пыли распростертых!
А если с недетского знания – как
Живое становится мертвым!
И в пять,
И в пятнадцать,
И в двадцать пять лет
Войной начинается память.
Здесь в этой стране,
Где не помнящих – нет,
Попробуем это представить…
Всё реже и реже ряды ветеранов,
Совсем уже мало осталось в строю.
Их косит война, незажившие раны,
И гибнут солдаты, как гибли в бою.
В лихую годину солдатами стали,
Собой заслонили Отчизну свою.
Несметной громаде железа и стали
Вставали живою бронёю в строю.
И в трудной победе солдатская доля
Весомее всех, что на чаше весов…
Из пепла подняли заводы и поле,
Взвалили на плечи заботы отцов.
Всё реже и реже ряды ветеранов,
Всё дальше и дальше уходит война.
За жизнь на земле, за рассветы, туманы –
За всё заплатили солдаты сполна.
Сколько воинов нынче в граните
По великой России моей.
Вы в глаза их взгляните, взгляните.
Вы цветы принесите с полей.
Зарастают окопы лесные,
Материнское сердце болит...
Сколько вечных огней по России
Над молчанием мраморных плит!
Этот каменный полк многоликий
Сжал винтовки и поднял мечи.
И в порыве отваги великой
Он на миг оживает в ночи.
Эти плечи невиданной силы
Рядом, рядом с плечами живых...
Сколько вечных огней по России –
Негасимых, тревожных, немых!
А мы не стали памяти перечить
И, вспомнив дни далекие, когда
Упала нам на слабенькие плечи
Огромная, не детская беда.
Была зима и жесткой, и метельной,
Была судьба у всех людей одна.
У нас и детства не было отдельно,
А были вместе – детство и война.
И нас большая Родина хранила,
И нам Отчизна матерью была.
Она детей от смерти заслонила,
Своих детей для жизни сберегла.
Года пройдут, но эти дни и ночи
Придут не раз во сне тебе и мне.
И, пусть мы были маленькими очень,
Мы тоже победили в той войне.
Когда на бой смертельный шли вы,
Отчизны верные сыны,
О жизни мирной и счастливой
Мечталось вам среди войны.
Вы от фашизма мир спасли,
Вы заслонили нас сердцами.
Поклон вам низкий до земли,
В долгу мы вечном перед вами.
Вы героически прошли
С боями все четыре года,
Вы победить врага смогли
И заслужить любовь народа.
Спасибо вам, отцы и деды,
Спасибо, братья и сыны
За ваш подарок к Дню Победы,
За главный праздник всей страны!
Ликует, празднуя Победу,
Мой город в зареве цветном,
И на параде вместе с дедом
Мы, взявшись за руки, идём.
Дед помнит, как в лихие годы,
За Родину он рвался в бой.
Как ради жизни и свободы
Погиб его земляк-герой.
Как жгли фашисты наши сёла,
Спалить хотели города…
А нынче дедушка весёлый –
Минула страшная беда.
Мелькнула яркая звезда,
За ней другие засияли.
Я не забуду никогда,
Как наши деды воевали!
Дочь обратилась однажды ко мне:
– Папа, скажи мне, кто был на войне?
– Прадед Алёша холодной зимой
Бился с врагами под самой Москвой.
Дедушка Лёня – военный пилот –
В небе водил боевой самолёт.
Дедушка Женя десантником был.
Он вспоминать о войне не любил
И отвечал на вопросы мои:
– Слишком тяжёлые были бои.
Бабушка Соня трудилась врачом,
Жизни спасала бойцам под огнём.
Прадед Аркадий погиб на войне.
Родине все послужили вполне.
Много с войны не вернулось людей.
Легче ответить, кто не был на ней.
Полей предвечерняя небыль.
Похода размеренный шаг;
Пыля, пробирается в небо
Войны бесконечный большак.
Белеет старинная церковь
Над тихой и мирной рекой,
На куполе медленно меркнет
Степного заката покой.
Но с мирной природою в споре
Как грозного времени тень,
Чернеет народное горе
Спалённых врагом деревень.
Чернеет и справа и слева...
И слышно, как там, впереди,
Огонь орудийного гнева
Гудит у России в груди!
Кто-то в детстве мяч гонял ногами,
Кто-то плакал от больших утрат...
Боль мою делил я с голубями,
Тишину встречая по утрам.
Белые и сизые взлетали
И кружились грустно над войной.
Но тогда я понимал едва ли,
Сколько в птицах доброты земной.
Понял это в майский День Победы,
В день, когда под радостный салют
Их бросали и мальцы, и деды
В солнечное небо и в зарю.
Белые и сизые летели
И, кружась, опять спускались к нам,
Будто нас обрадовать хотели
Тем, что все же кончилась война.
Вот так новость: бабушка сказала,
Что она сражалась в партизанах!
Ты ж трусиха, милая бабуля...
У меня – пустяшная простуда,
У тебя – сейчас же с сердцем худо.
Если оцарапаюсь до крови,
Ты теряешь все свое здоровье.
А когда в кино палят из пушек,
Ты же сразу затыкаешь уши!
Бабушка в ответ сказала тихо:
– Верно! Я тогда была трусиха...
И тогда при виде чьей-то крови
Начисто теряла я здоровье,
А когда с пригорка пушка била,
Мне за всю деревню страшно было!
Только за себя я не боялась.
Так вот и в отряде оказалась.
Позвал я внука со двора
К открытому окну.
– Во что идет у вас игра?
– В подводную войну!
– В войну? К чему тебе война?
Послушай, командир:
Война народам не нужна.
Играйте лучше в мир.
Ушел он, выслушав совет.
Потом пришел опять
И тихо спрашивает: – Дед,
А как же в мир играть?..
Ловя известья, что с утра
Передавал эфир,
Я думал: перестать пора
Играть с войной, чтоб детвора
Играть училась в мир!
В квартире за Нарвской заставой,
В шкатулке, невзрачной на вид,
Прижатый пехотным уставом,
Обломок рейхстага лежит.
Он взят из дымящейся груды.
В кармане махоркой оброс.
Его от Берлина досюда
Солдат-пехотинец принес.
И часто в победную дату,
Когда загрохочет салют,
Усталые пальцы щербатый
Обломок войны достают.
И, как недомолвка, повиснет:
– Тяжел ты, гранитный, тяже-е-л.
Ведь я за тобою полжизни,
А может, и больше прошел.
...Не было ни маршей, ни речей,
Ни знамён, ни воинских парадов.
Был он – ослепивший свет очей –
День, в который ничего не надо.
Солнце было, были небеса,
Каторжная кончилась работа,
Та, что длилась будто без конца
И без роздыха четыре года.
И никто не вспоминал о ней,
Все мечтали только о грядущем –
В солнце ясном, в дождике идущем,
В рощах, в тишине, в игре теней.
Били в небо, гнали лошадей,
Плакали, на месте застывая...
Кончилась вторая мировая,
И никто не вспоминал о ней.
Зачем я плачу в день Победы?!
Ведь позади остались беды.
Но только смерти и бои
Они с младенчества мои.
И пораженья и увечья,
И расставания навечно,
И нежность песни «Соловьи» –
Они со мной, они мои.
В счастливый день начала мая
Победа каждый год родная.
Стою я в праздничном строю
И с ветеранами пою.
Цветы и музыка кругом.
Но почему же в горле ком?
Ведь я ничем не виновата
За раны старого солдата,
И докторши из медсанбата…
Но слезы их – они мои.
От состраданья. От любви.
На площади опустошенной
Разрушен вражеским огнем
Приветливый, многооконный,
С цветами в окнах детский дом.
Что в мире может быть печальней
Полуразрушенных печей
На месте прежней детской спальни,
Среди обломков кирпичей.
В золе я видел мячик детский,
А рядом школьную тетрадь.
Ее примял сапог немецкий,
Оставив грязную печать.
Нет преступления бесцельней,
Бессмысленней злодейства нет.
За детский дом, сожженный в Ельне, –
В Берлине, Мюнхене и Кельне
Дадут преступники ответ.
Знать в лицо мы должны
Ветеранов атак.
Он – участник войны.
Это истинно так!
С детства верный огню,
Он в печи выплавлял
И для танков броню,
И для пушек металл.
Сталью
Той, что сварил
Он, да, именно
Он,
Русский воин сразил
Черных сил легион.
Помнить всех мы должны,
Кто имеет права
На святые слова:
Он – участник войны!
Моя прабабушка седая,
Такая милая, родная.
Со мной играет, приголубит,
Но вспоминать она не любит,
Как воевала на войне,
Вздохнёт и скажет мне:
– Всего дороже мир и дети!
А в День Победы, на рассвете,
Свои достанет ордена,
Слезу рукой смахнёт она.
Наденет праздничный наряд,
И с ней идём мы на парад!
Идёт тихонечко она,
С палочкой, болит спина.
Горят на солнце ордена.
Всех ветеранов чтит страна,
За то, что защитили Русь!
Горжусь прабабушкой,
Горжусь!
Пламя жадно полыхает.
Сожжено дотла село.
Детский трупик у дороги
Черным пеплом занесло.
И солдат глядит, и скупо
Катится его слеза,
Поднял девочку, целует
Несмотрящие глаза.
Вот он выпрямился тихо,
Тронул орден на груди,
Стиснул зубы: – Ладно, сволочь!
Все припомним, погоди!
И по следу крови детской,
Сквозь туманы и снега
Он уносит гнев народа,
Он спешит догнать врага.
Светлый праздник День Победы
Отмечает вся страна
Наши бабушки и деды
Надевают ордена.
Наши бабушки и деды
Вспомнят молодость свою.
Это им пришлось победу
Завоёвывать в бою.
Наши бабушки и деды
На внучат глядят своих.
Мы – наследники победы
Мы с тобой – надежда их.
День 9 Мая! Звонко горны поют.
Пусть гремит не смолкая,
В честь победы салют!
Когда это будет, не знаю:
В краю белоногих берез
Победу девятого мая
Отпразднуют люди без слез.
Поднимут старинные марши
Армейские трубы страны,
И выедет к армии маршал,
Не видевший этой войны.
И мне не додуматься даже,
Какой там ударит салют,
Какие там сказки расскажут
И песни какие споют.
Но мы-то доподлинно знаем,
Нам знать довелось на роду, –
Что было девятого мая
Весной в сорок пятом году.
Память у Земли
огромна и крута.
Нынче –
от столиц до малых поселений –
счет годам ведется
от войны
последней,
а не от рождения
вечного Христа.
Никогда не станет этот счет
напрасным,
если он
людские плечи распрямил!..
Разум человека –
это просто разум.
Разум Человечества –
это мир.
