Стихи о войне для детей 7 и 8 классов на 9 Мая

Не со школьным фартучком,
С взрослыми обидами…
Словно бы по карточкам
Детство было выдано.

Радость пересчитана
Каждой новой книжкой.
Даже небо дразнится
Лунною коврижкой.

Маленькие, маленькие,
Не могли знать боя мы.
Но тогда за партами
Были мы героями.

На пустой желудок
(Лишь герой так сможет)
Апельсины с яблоками
Складывать да множить.

Да ещё и правильно,
Да ещё и на «пять»,
Да ещё при этом
Даже… не заплакать.

Мы были серыми, как соль
А соль на золото ценилась.
В людских глазах застыла боль
Земля дрожала и дымилась.

Просили, плача: «Мама, хлеба!»
А мама плакала в ответ.
И смерть обрушивалась с неба,
Раскалывая белый свет.

Да, мало было хлеба, света,
Игрушек, праздников, конфет.
Мы рано выучили это
Безжалостное слово – «Нет!»

Так жили мы, не зная сами,
Что обделила нас война.
И материнскими глазами
В глаза смотрела нам страна.

Мы были бережно хранимой
Ее надеждой в горький час-
И свет, и соль земли родимой,
И золотой ее запас.

Жили три друга-товарища
В маленьком городе Эн.
Были три друга-товарища
Взяты фашистами в плен.

Стали допрашивать первого.
Долго пытали его –
Умер товарищ замученный
И не сказал ничего.

Стали второго допрашивать,
Пыток не вынес второй –
Умер, ни слова не вымолвив,
Как настоящий герой.

Третий товарищ не вытерпел,
Третий – язык развязал:
«Не о чем нам разговаривать!»-
Он перед смертью сказал.

Их закопали за городом,
Возле разрушенных стен.
Вот как погибли товарищи
В маленьком городе Эн.

После медсанбатов и штрафбатов –
По своей вине и без вины –
Им уже давно не до дебатов
На погостах рухнувшей страны.

Памяти зияющие дыры
Не закроют речи и цветы…
Спят в земле бойцы и командиры,
Армии, дивизии, фронты.

Позади десанты и тараны,
Сталинград, днепровский рыжий ил.
А сегодня души их и раны
Лечит сам архангел Михаил.

Не они, а мы теперь во мраке,
Раз твердят не спьяну за столом –
Не добро и зло сошлись в атаке:
Это воевало зло со злом.

Жизнь воспринимая без идиллий,
Не хочу турусы городить…
Нас, детей и внуков, победили,
Их уже не смогут победить.

Следы войны неизгладимы!..
Пускай окончится она,
Нам не пройти спокойно мимо
Незатемненного окна!

Юнцы, видавшие не много,
Начнут подтрунивать слегка,
Когда нам вспомнится тревога
При звуке мирного гудка.

Счастливцы! Кто из них поверит,
Что рев сирен кидает в дрожь,
Что стук захлопнувшейся двери
На выстрел пушечный похож?

Вдолби-ка им – как трудно спичка
Порой давалась москвичам,
И отчего у нас привычка
Не раздеваться по ночам?

Они, минувшего не поняв,
Запишут в скряги старика,
Что со стола ребром ладони
Сметает крошки табака.

В этот праздничный полдень весны
Мне далёкий
Представился год:
Вот последний участник войны
В полный рост перед миром встаёт.
Скорбной памяти
Вечный огонь
В его взгляде упорном горит.
Вскинет воин сухую ладонь
И с потомками заговорит:
– Век за веком,
За ратью рать
Гибли нашей Отчизны сыны,
Чтобы мог я вам
Твёрдо сказать:
– Я участник
Последней войны! –
Скажет так
И в легенду уйдёт
За другими героями вслед.
… Мне далёкий представился год,
Май.
Девятое.
Площадь Побед.

Люди, пережившие войну,
Став немного сдержанней и строже,
Ощутив ее дыханье кожей,
Долго не поверят в тишину.

Люди, пережившие войну,
Думая, что сделались добрее,
Как-то вдруг внезапно постарели,
Надорвав своей души струну.

Люди, пережившие войну,
Всякого, бесспорно, повидали...
Ничего...Вот только нервы сдали,
Побывав у паники в плену.

Люди, пережившие войну,
Обозначив жизнь свою пунктиром,
Каждый день у Бога просят мира,
Чтоб увидеть новую весну.

На пути в счастливую страну,
Оплатив проезд своею кровью,
С верою, надеждой и любовью
Люди, пережившие войну.

Великий день! Бессмертный день!
С земли усталой сходит тень.
– Победа! – говорит Москва,
– Победа! – слушает земля!
– Победа! – радостный раскат
гремит над башнями Кремля!

Четыре года длился бой,
сражался фронт, трудился тыл,
все человечество собой
народ советский защитил.

И не сломила буря нас,
не дрогнул наш могучий строй,
и мира будущее спас
народ-боец, народ-герой!

Мы знаем – черная беда
не повторится никогда!
Недаром пролита в бою
кровь наших лучших сыновей, –
мы видим Родину свою
еще славней, еще сильней!

И опять о войне, о войне,
О пурге, обжигающей лица,
О седой обгорелой стерне,
Где почти невозможно укрыться.

О расщелине «лисьей норы»,
Там, где сырость живёт постоянно.
О последней щепоти махры,
Обнаруженной в складках кармана.

Об уменье не выказать страх,
Леденящий нам душу некстати.
О разведчике, раненном в пах,
Умирающем рядом в палате.

О глухой монастырской стене,
Где осинки трепещут нагие,
О промозглой демянской весне,
О защитного цвета броне,
О прицельном и кучном огне,
О намокшем шинельном сукне,
О бумажных крестах на окне…
И опять – о войне, о войне –
О другом пусть напишут другие.

Горят огни.
Горят вокруг
На много сотен вёрст.
Горят,
Захватывая дух,
Как россыпь близких звёзд.

И подступают не спеша,
И бьют под самый дых,
И нет такого блиндажа,
Чтоб спрятаться от них!

Пусть времена давно не те,
Но там, где пал Солдат,
С тех пор
На каждой высоте
Огни вот так горят.

Мне не уйти от этих мест,
Не встать спокойно
В рост.
Горят огни,
Горят окрест
На много сотен вёрст...

Отсверкали военные грозы,
Отгремели, умолкли бои.
И притихли печально березы,
Растеряли серёжки свои.

Рядом поле запомнило битву:
Ураганный, смертельный был бой,
И солдат повторял , как молитву:
«За Отчизну! За край мой родной!»

И летели гранаты по танкам,
Поднимался отряд во весь рост,
Мы сейчас к молчаливым останкам,
Помянуть их пришли на погост.

Маки красные, словно как раны,
Мы их видим так много вокруг,
А седые стоят ветераны,
Повторяя: «Спасибо, мой друг».

И победное эхо волною
Докатилось до нас, как набат:
«Люди мира, пред общей бедою
Встаньте, рядом к солдату – солдат!»

В ранний час, когда полны дороги
Чуткой предрассветной тишиной,
Образ твой, задумчивый и строгий,
Неотступно следует за мной.

Ты меня под сердцем не носила,
Не качала, к зыбке наклонясь.
Но твоя испытанная сила
В кровь мою горячую влилась.

Где теперь ты? Под седым туманом
Черной степью на восток идешь
Или в горы смелым партизанам
Ленты пулеметные несешь?

Ветер мне донес твою молитву.
Ты меня родимым назови
И, как сына верного, на битву,
На кровавый бой благослови.

Я за все врагам твоим отвечу,
И вернется в дом твоя семья.
Сквозь огонь, сквозь яростную сечу,
Сквозь бои – идут к тебе навстречу
Все твои родные сыновья.

Снова май расцветает зелёный,
И листвою деревья шумят.
Освещая торжественно небо,
В честь Победы салюты гремят.

Это праздник большой – День Победы.
Стал он дорог и мне, и тебе.
Отстояли в боях наши деды
Мир и счастье на нашей земле.

Марш победный оркестр играет,
На парад ветераны идут.
Свою юность они вспоминают
И военные песни поют.

Никогда позабыть мы не сможем,
Сколько бед принесла нам война.
Мы цветы к обелискам положим,
Вспомним павших солдат имена.

Будет мир пусть дна нашей планете,
И смеётся всегда детвора.
Так давайте же дружно и громко
В честь Победы все крикнем: «Ура!»

Сначала
ровно тысячу дней,
потом еще четыреста дней,
а после еще
восемнадцать дней
(так подсчитано)
шла война.
Невозможно было привыкнуть к ней,
невозможно было не думать о ней.
Благословляла,
крестила, казнила
и миловала она.
И тот,
чья юность осталась в ней,
кто сегодня не может забыть о ней,
говорит о ней
и молчит о ней
в окружении внуков,
лекарств
и седин,
мечтает прожить еще тысячу дней,
потом еще четыреста дней,
потом еще восемнадцать дней.
А после –
хотя бы еще один.

Наступали. А мороз был крепкий.
Пахло гарью. Дым стоял тяжелый.
И вдали горели, будто щепки,
Старые насиженные села.

Догорай, что было сердцу любо!
Хмурились и шли еще поспешней.
А от прошлого остались трубы
Да на голом дереве скворешня.

Над золою женщина сидела, –
Здесь был дом ее, родной и милый,
Здесь она любила и жалела
И на фронт отсюда проводила.

Теплый пепел. Средь густого снега
Что она еще припоминала!
И какое счастье напоследок
Руки смутные отогревало!

И хотелось бить и сквернословить,
Перебить – от жалости и злобы.
А вдали как будто теплой кровью
Обливались мертвые сугробы.

Мельчает новая эпоха,
Как в долгой засухе ручей.
И брошенная хлеба кроха
Становится, увы, ничьей.

Нас покидают ветераны,
Те, что подобно бурлакам –
Тащили из болота страны
И били злобе по рукам.

Постойте же, орденоносцы,
Эпоха сквасится без вас!
У вас – ответы на вопросы,
У вас – на мир святой приказ!

Но марш солдат необратимо
Ведет, ведет за горизонт…
Уходит праведная сила,
И новый выставляют фронт.

Пусть наше время не обманет,
И мы не спустим рукава.
Пусть нашим подвигом здесь станет –
Их подвиг сохранить в веках!

Живым поверка. Павшим слава.
Салютов гром и тишина.
Победу празднует держава,
Надев медали, ордена.

От маршала и до солдата
Перед Победой все равны.
Как в том великом сорок пятом
В день окончания войны.

На площадях и на полянах –
Повсюду царствует она:
В дворцах бетонных и стеклянных,
В избе на три окна.

– И только мальчики с портретов,
Как много лет тому назад,
Не увидавшие Победы,
Со снимков в траурных багетах
На матерей своих глядят.

Такой уж день, дела такие –
Со счастьем рядом боль идет.
Творец истории России –
Победу празднует народ.

Он пришёл широким, твёрдым шагом,
День, когда утих последний гром,
День, когда над взорванным рейхстагом
Стяг победный полыхнул огнём.

Тех событий вестник непременный,
Майский ветер обежал страну
И швырнул на каждую антенну
Радостную радиоволну.

И, в домах не в силах оставаться
От таких волнующих вестей,
Люди выходили обниматься
На просторы гулких площадей.

Что-то пели, плакали, кричали,
Незнакомый сразу близким стал.
Всех военных не щадя качали:
Все равно, солдат иль генерал!

Вот она, высокая минута:
Музыка, букеты свежих роз...
И в огнях победного салюта
Искорки людских счастливых слёз...

Война вручала людям похоронки.
Скрипела ось обугленной Земли.
Худущие мальчишки и девчонки,
Мы помогали взрослым, как могли.

Мы вёдрами домой таскали воду
И на зиму кололи кучи дров.
Работали – не через пень-колоду,
А вкалывали так, что будь здоров.

В ту пору было нам годков немного,
Нам, допризывным гражданам страны.
И матери на нас глядели строго,
Латая наши драные штаны.

Как беженцев обоз, тянулось время,
Шум эшелонов замирал вдали.
А нам хотелось, чтобы поскорее
Отцы домой Победу принесли.

Голодные, мечтали мы, бывало,
Забившись в пыльный угол чердака,
Что наедимся хлеба до отвала
И что напьёмся вдоволь молока!

Малолетние дети войны
Шли от парты к станкам, на заводы.
На колхозных делянках страны
Вместо взрослых трудились в те годы.

Не играли ни в куклы, ни в мячики.
От бомбёжек порой не до сна.
Детство кончилось. Девочки, мальчики…
Отняла ваше детство война.

Ничего нет страшней похоронки.
Сколько их приходило тогда?
Сиротели мальчишки, девчонки,
Потерявши отцов навсегда.

Вы работали, детским трудом
Приближая наш праздник Победы,
Чтобы счастье вошло снова в дом,
Чтоб все радостью были согреты!

Будьте счастливы, бабушки, деды –
Дети страшной суровой войны.
Пусть сияет салют в День Победы!
Пусть вам снятся спокойные сны…

Пожалуйста, будьте любезны,
Прохожие, к нашим дворам
Пока ещё сам из подъезда
Выходит седой ветеран.

Парадная форма, погоны
И орденских планок – экран.
Идёт ветеран по району,
Смотрите, идёт ветеран!

А день по-весеннему синий,
Земля отдыхает от ран,
Идёт ветеран по России,
Замрите, идёт ветеран!

История в новом столетье
И новым открыта ветрам.
Идёт ветеран по планете –
Великой войны ветеран!

Давно отгремели грозы,
Блестят ордена и слёзы,
Тюльпаны горят и розы –
Держись до конца, ветеран.

О слезы на глазах!
Плач гнева и любви!
О Чехия в слезах!
Испания в крови!

О черная гора,
Затмившая – весь свет!
Пора – пора – пора
Творцу вернуть билет.

Отказываюсь – быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь – жить.
С волками площадей

Отказываюсь – выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть –
Вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один – отказ.

Бессмертный полк по всей стране
Шагает в день Победы,
Вот так на бой плечом к плечу
Шагали наши деды.

В России каждая семья
Своих героев помнит
И не забудет никогда
Их беспримерный подвиг.

Весь мир от нечисти спасли
Герои наши деды,
И этим подвигом горды
Наследники победы.

Идут с портретами в руках,
Несут своих героев,
Что жизни отдали в боях,
Закрыв весь мир собою.

А всем врагам пора понять –
В единстве наша сила!
Никто не сможет нас сломать
И Русь непобедима!

Доводилось нам сниматься
И на снимках улыбаться
Перед старым аппаратом
Под названьем «фотокор»,
Чтобы наши светотени
Сквозь военные метели
В дом родимый долетели
Под родительский надзор.
Так стояли мы с друзьями
В перерывах меж боями.
Сухопутьем и морями
Шли, куда велел приказ.
Встань, фотограф, в серединку
И сними нас всех в обнимку:
Может быть, на этом снимке
Вместе мы в последний раз.
Кто-нибудь потом вглядится
В наши судьбы, в наши лица,
В ту военную страницу,
Что уходит за кормой.
И остались годы эти
В униброме, в бромпортрете,
В фотографиях на память
Для отчизны дорогой.

Все ее хвалили, возносили,
на руках носили,
а жалеть ее считалось стыдно,
дерзко и обидно.
Для меня она была дивизией
в полном окружении,
молча продолжающей сражение.
Для меня она была дорогой,
по которой танки рвутся к счастью,
раздирая грудь ее на части.
Очередь стоит у сельской почты –
длинная – без краю и межей.
Это – бабы получают то, что
за убитых следует мужей.
Одинокая, словно труба
на подворье, что дотла сгорело,
руки отвердели от труда,
голодуха изнурила тело.
Вот она – с тремя полсотнями.
Больше нету. Остальное – отняли.
Остальное забрала судьба.

Если ворон в вышине,
дело, стало быть, к войне.
Чтобы не было войны,
надо ворона убить.

Чтобы ворона убить,
надо ружья зарядить.
А как станем заряжать,
всем захочется стрелять.

Ну, а как стрельба пойдет,
пуля дырочку найдет.
Ей не жалко никого,
ей попасть бы хоть в кого,
хоть в чужого, хоть в свово.

Во, и боле ничего.
Во, и боле ничего.
Во, и боле никого.
Кроме ворона того:
стрельнуть некому в него.

Из записной потертой книжки
Две строчки о бойце-парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду.

Лежало как-то неумело
По-детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далеко шапка отлетела.
Казалось, мальчик не лежал,
А все еще бегом бежал
Да лед за полу придержал…

Среди большой войны жестокой,
С чего – ума не приложу,
Мне жалко той судьбы далекой,
Как будто мертвый, одинокий,
Как будто это я лежу,
Примерзший, маленький, убитый
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький, лежу.

Возвращались солдаты с войны.
По железным дорогам страны
День и ночь поезда их везли.
Гимнастерки их были в пыли
И от пота еще солоны
В эти дни бесконечной весны.
Возвращались солдаты с войны.
И прошли по Москве, точно сны, –
Были жарки они и хмельны,
Были парки цветами полны.
В Зоопарке трубили слоны, –
Возвращались солдаты с войны!
Возвращались домой старики
И совсем молодые отцы –
Москвичи, ленинградцы, донцы…
Возвращались сибиряки!
Возвращались сибиряки –
И охотники, и рыбаки,
И водители сложных машин,
И властители мирных долин, –
Возвращался народ-исполин…

В окопах и траншеях, в блиндажах
До сей поры убитые лежат.
Не всех ещё погибших извлекли
Из защищённой павшими земли.

Одно лишь им осталось на веку:
В бессмертном числиться полку.

Хранит на сына похоронку мать...
О нём всю жизнь дано ей горевать.
И муж пришёл с война на костылях...
А сколько полегло их на полях?!

Одно лишь им осталось на веку:
В Бессмертном числиться полку!

Уйдут в небытие иные дни.
Но не погаснут никогда огни –
Как дань поклона памяти людской –
Огни Победы над святой Москвой!

А память будет плыть через века
В строю Бессмертного полка!

9 Мая! Восторги и боль!
Поздравить тебя
С Днём Победы позволь!

Сирень, вишни, яблони
Брызнули цветом.
Всем, кто воевал,
Благодарны за это.

Счастливое утро –
Чудесный подарок!
Они отразили
На фронте удары.

С земли, с моря, с неба
Прогнали врага.
Всем память о предках
Светла, дорога.

Пускай на минуту
Умолкнут все речи...
И в память о них
Зажигаются свечи.

Мы стояли у Москвы-реки,
Теплый ветер платьем шелестел.
Почему-то вдруг из-под руки
На меня ты странно посмотрел –
Так порою на чужих глядят.

Посмотрел и улыбнулся мне:
– Ну, какой же из тебя солдат?
Как была ты, право, на войне?
Неужель спала ты на снегу,
Автомат пристроив в головах?
Понимаешь, просто не могу
Я тебя представить в сапогах!..

Я же вечер вспомнила другой:
Минометы били, падал снег.
И сказал мне тихо дорогой,
На тебя похожий человек:

– Вот, лежим и мерзнем на снегу,
Будто и не жили в городах…
Я тебя представить не могу
В туфлях на высоких каблуках!..

Ярко звёзды горят,
И в кремлёвском саду
Неизвестный солдат
Спит у всех на виду.

Над гранитной плитой
Вечный свет негасим.
Вся страна сиротой
Наклонилась над ним.

Он не сдал автомат
И пилотку свою.
Неизвестный солдат
Пал в жестоком бою.

Неизвестный солдат,
Чей-то сын или брат,
Он с войны никогда
Не вернётся назад.

Ярко звёзды горят,
И в кремлёвском саду
Неизвестный солдат
Спит у всех на виду.

Два года покоя не зная
И тайной по-бабьи томясь,
Она берегла это знамя,
Советскую прятала власть.

Скрывала его одиноко,
Закутав отрезком холста,
В тревоге от срока до срока
Меняя места.

И в день, как опять задрожала
Земля от пальбы у села,
Тот сверток она из пожара
Спасла.

И полк под спасенное знамя
Весь новый, с иголочки, встал.
И с орденом «Красное Знамя»
Поздравил ее генерал.

Смутилась до крайности баба,
Увидев такие дела.
– Мне телочку дали хотя бы,
И то б я довольна была…

Побледнев,
Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.
Ты должна.
Хоть вернешься едва ли,
Хоть «Не смей!»
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трех шагах от окопа
Горят.
Ты должна.
Ведь нельзя притворяться
Перед собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно
«Сестрица!»
Кто-то там,
Под обстрелом, кричит...

Среди сугробов и воронок
В селе, разрушенном дотла,
Стоит, зажмурившись ребёнок –
Последний гражданин села.

Испуганный котёнок белый,
Обломок печки и трубы –
И это всё, что уцелело
От прежней жизни и избы.

Стоит белоголовый Петя
И плачет, как старик без слёз,
Три года прожил он на свете,
А что узнал и перенёс!

При нём избу его спалили,
Угнали маму со двора,
И в наспех вырытой могиле
Лежит убитая сестра.

Не выпускай, боец, винтовки,
Пока не отомстишь врагу
За кровь, пролитую в Поповке,
И за ребёнка на снегу.

Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.

В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.

Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.

Упрямство, гнев его, терпенье –
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.

Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья – сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.

Нарядный букетик
К груди прижимая,
Читаю стихи
Про «девятое мая».
Но, вдруг, запинаюсь
На слове «война»!
А в зале такая
Стоит тишина!
Я помню слова,
А сказать не могу,
Как дедушкин дед
Не сдавался врагу –
За родину дрался!
За мир!
За меня!
И как не дожил
До победного дня.
Его погубила
Фашистская мина!
Он дом не достроил,
Не вырастил сына…
И я почему-то
Кричу в тишину:
– Давайте к нам больше
Не пустим войну!

Услышав строчку, или фразу,
Хоть это непонятно мне,
Бывает, спрашивают сразу:
А это о какой войне?

О той войне – ужасной самой,
О бесконечной той войне
Где смерть ходила вслед за славой,
Где год за десять был вполне!

О той – отечественной, страшной,
Где жизнь была ценой в пустяк…
Мужчины погибали наши,
А иногда – запросто так.

Потом, конечно, были войны,
Но всех их не сравнишь с одной,
Так будем памяти достойны,
Оплаченной такой ценой!

И, если говорят «Победа!»,
То никогда не забывай,
Про ту войну, про кровь, про деда…
Про самый долгожданный май!

День Победы. И в огнях салюта
Будто гром: – Запомните навек,
Что в сраженьях каждую минуту,
Да, буквально каждую минуту
Погибало десять человек!

Как понять и как осмыслить это:
Десять крепких, бодрых, молодых,
Полных веры, радости и света
И живых, отчаянно живых!

У любого где-то дом иль хата,
Где-то сад, река, знакомый смех,
Мать, жена… А если неженатый,
То девчонка – лучшая из всех.

На восьми фронтах моей отчизны
Уносил войны водоворот
Каждую минуту десять жизней,
Значит, каждый час уже шестьсот!..

И вот так четыре горьких года,
День за днем – невероятный счет!
Ради нашей чести и свободы
Все сумел и одолел народ.

На Земле
безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую…
И однажды –
прекрасным утром –
постучалась к нему в окошко
небольшая,
казалось,
война…
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
и маленькую –
по размерам –
шинель.
…А когда он упал –
некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей земле
не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня
в полный рост!

Вечная слава и вечная память
Павшим в жестоком бою!
Бились отважно и стойко с врагами
Вы за Отчизну свою.

Верные Долгу, себя на щадили
Ради победы её.
Чтобы жила она в славе и силе,
Отдали сердце своё;

Отдали жизнь, чтоб лихая недоля
К нам никогда не пришла,
Чтоб на земле, что любили до боли,
Каждая ветка цвела.

Пусть же проходят за годами годы,
Вас не забудет страна:
Свято и ревностно память народа
Ваши хранит имена.

Бились отважно и стойко с врагами
Вы за отчизну свою.
Вечная слава и вечная память
Павшим в жестоком бою.

…Давным-давно, когда о нас
Ещё не знали наши деды,
Весь мир отметил в первый раз
Великий майский День Победы…

Всё это очень далеко…
И только книги нам расскажут,
Как, будто сказочный дракон,
Враг не щадил детишек даже…

Не в сказке лебеди несли
Яге детей – на самом деле
В печах людей без счёта жгли,
Как будто всех убить хотели…

Как это было, рассказать
Про всё не хватит просто силы…
Но главное, что наша рать
Чудовищ страшных победила!

Не важно, сколько лет пройдёт.
Нет, нет, не лет – столетий даже,
Но не забудет наш народ
Богатырей своих отважных!

Под мягким одеяльцем белым
Он ровно дышит в тишине.
Он занят очень важным делом –
Растет невидимо во сне.

Он спит в покое и в прохладе,
Еще не ведая о том,
Что он родился в Сталинграде,
Где видел пламя каждый дом.

Не дрогнут длинные ресницы
Легко закрытых спящих глаз.
И ничего ему не снится,
А то, что снится, – не для нас.

Но молча требует ребенок
Заботы доброй тишины.
Пусть не увидит он спросонок
Над миром зарева войны!

Недаром же на всей планете
Война объявлена войне,
Чтоб сном счастливым спали дети
И по часам росли во сне.

Она в тот сорок первый год,
Встав из-за парты школьной,
Ушла в шестнадцать лет на фронт,
В медсёстры, добровольно.

Как в ужасе тех страшных лет
В жизнь не утратить веры,
Нам не понять, не знавшим бед
Такого вот размера.

Под градом пуль, забыв про страх,
Она, что было силы,
Солдат на худеньких плечах
Из боя выносила.

Спаситель-ангел для бойцов:
– Водички… пить… водички…
– Не вижу ... больно … жжёт лицо…
– Я не умру, сестричка?!

Давно закончилась война.
Та девочка с косичкой
Кому-то мама, дочь, жена,
Но навсегда – сестричка!

Вцепились они в высоту, как в своё.
Огонь миномётный, шквальный…
А мы всё лезли толпой на неё,
Как на буфет вокзальный.

И крики «ура» застывали во рту,
Когда мы пули глотали.
Семь раз занимали мы ту высоту –
Семь раз мы её оставляли.

И снова в атаку не хочется всем,
Земля — как горелая каша…
В восьмой раз возьмём мы её насовсем –
Своё возьмём, кровное, наше!

А можно её стороной обойти?
И что мы к ней прицепились?!
Но, видно, уж точно – все судьбы-пути
На этой высотке скрестились.

Вцепились они в высоту, как в своё.
Огонь миномётный, шквальный…
А мы всё лезли толпой на неё,
Как на буфет вокзальный.

Давно уже его на свете нет,
Того русоволосого солдата…
Письмо плутало двадцать с лишним лет,
И все таки дошло до адресата.

Размытые годами как водой
От первой буквы до последней точки,
Метались и подпрыгивали строчки
Перед глазами женщины седой…

И память молчаливая вела
По ниточке надорванной и тонкой,
Она в письме была еще девчонкой,
Еще мечтой и песенкой была…

Он все сейчас в душе разворотил…
Как будто тихий стон ее услышал –
Муж закурил и осторожно вышел
И сын куда-то сразу заспешил…

И вот она с письмом наедине,
Еще в письме он шутит и смеется,
Еще он жив, еще он на войне,
Еще надежда есть-что он вернется…

Через поля идут они гурьбой,
Взбираются гуськом на перевалы,
На побережье, где шумит прибой,
Бегут по щебню, огибая скалы.

Идут по южным рощам и садам,
По северным лесам, где блёкнут листья,
Где, радуясь осенним холодам,
Уже горят рябиновые кисти.

По площади проходят городской
И по широкой улице колхоза
И где-то над суровою рекой
На бревнах поджидают перевоза.

А сколько их встречаешь на пути!
Вот удалось им задержать трехтонку,
И рад шофер до школы довезти
Компанию, бегущую вдогонку...

По улицам, обочинам дорог
Идут ребята в день последний лета.
И эту поступь миллионов ног
Должна сегодня чувствовать планета.

Я порою себя ощущаю связной
Между теми, кто жив
И кто отнят войной.
И хотя пятилетки бегут
Торопясь,
Все тесней эта связь,
Все прочней эта связь.
Я – связная.

Пусть грохот сражения стих:
Донесеньем из боя
Остался мой стих –
Из котлов окружений,
Пропастей поражений
И с великих плацдармов
Победных сражений.
Я – связная.

Бреду в партизанском лесу,
От живых
Донесенье погибшим несу:
«Нет, ничто не забыто,
Нет, никто не забыт,
Даже тот,
Кто в безвестной могиле лежит».

Мне рассказывал смоленский
Паренек:
– В нашей школе деревенской
Шел урок.
Проходили мы частицы
«Не» и «ни».

А в селе стояли фрицы
В эти дни.
Обобрали наши школы
И дома.
Наша школа стала голой,
Как тюрьма.
Из ворот избы соседской
Угловой
К нам в окно глядел немецкий
Часовой.

И сказал учитель: «Фразу
Дайте мне,
Чтобы в ней встречались сразу
«Ни» и «не»».
Мы взглянули на солдата
У ворот
И сказали: «От расплаты
НИ один фашист проклятый
НЕ уйдет!»

Праздничный флаг в небеса поднимая,
Входит на площадь Девятое мая.
Город в парадную форму одет,
Даже у солнца торжественный цвет.

Этот святой, героический праздник
Поровну делят прадед и правнук.
Воинов хочет обнять вся страна,
С гордостью глядя на их ордена.

И марширует в шеренгах парада
Мужество Бреста и Сталинграда.
Ратная доблесть наших полков
Не потускнеет во веки веков!

Прадеды-деды, солдаты Победы,
В бронзе отлиты, в песнях воспеты!
Слава погибшим! Слава живым!
Всем полководцам и всем рядовым!

День над страной, по-весеннему ясный,
Майские марши звенят в вышине.
Скачет сквозь годы, по площади Красной,
Маршал Победы на белом коне.

Стою в смятении у порога
И не могу переступить...
Что мне сказать им...
Ради бога! С чего начать?
Как приступить?

Нелегкий труд и в самом деле
Сказать им: Вы осиротели...
Что ваш любимый сын в бою
Погиб за родину свою.

И что, смертельно ранен,
Меня на поле брани,
Поднявшись из последних сил,
Родным он кланяться просил…

Как в дом войти с такою вестью?
Как бросить бомбу в мирный быт?
Как мне сказать им: Он убит...
О, если б можно было местью
Такое горе врачевать,
Тогда б я знал, с чего начать!

Я б им сказал: Прекрасный, смелый,
Увитый славой, как плющом,
Ваш сын погиб за наше дело
И трижды нами отомщен!

В день празднества, в час майского дождя,
в миг соловьиных просьб и повелений,
когда давно уж выросло дитя,
рожденное порой послевоенной,
когда разросся в небе фейерверк,
как взрыв сирени бел, лилов и розов, –
вдруг поглядит в былое человек
и взгляд его становится серьезен.

Есть взгляд такой, такая тень чела –
чем дальше смотришь, тем зрачок влажнее.
То память о войне, величина
раздумья и догадка – неужели
я видела тот май, что превзошел
иные маи и доныне прочен?
Крик радости в уста, слезу в зрачок
вписал его неимоверный почерк.

На площади, чья древняя краса
краснеет без изъяна и пробела,
исторгнув думу, прянул в небеса
вздох всей земли и всех людей – Победа!

Теперь мы реже стали вспоминать
Дорог орловских взорванную гать,
Орешников помятые кусты
И пахнущие ельником мосты,
Обрубленные минами леса,
Охрипшие танкистов голоса,
И Брянский тракт,
И битву у Десны.

Теперь мы реже стали видеть сны
С пожарами и вспышками ракет.
Во сне не закричим:
«Гасите свет!»

В кино не вздрогнем, слыша пулемет,
Копна соломы не напомнит дзот.
Пройдет еще немного мирных лет,
И время затуманит битвы след:
Забудется, где шел, где ночевал,
Какою песней сердце врачевал...

Возьмут с собою многое года
И лишь одно оставят навсегда,
Лишь одного им не стереть с земли –
Победы, что мы в битвах обрели!

Я – обыкновенный, довоенный,
То есть я родился до войны.
Вой фугаски яростной сиреной
Просверлил мальчишеские сны.

С детства новых слов узнал я много
С тех сороковых, суровых лет:
«Мессершмитт», «воздушная тревога»,
«Светомаскировка», «лазарет».

«Тиф», «эвакуация», «теплушки»,
«Совинформбюро» и «артобстрел»,
В маленькой сибирской деревушке
С этими словами я взрослел.

И поныне не могу забыть я,
Даже если захотелось мне б.
Слов: «бомбоубежище», «укрытье»,
«похоронка», «карточки на хлеб»

И словарь войны я,
Вот уж точно,
Буду помнить долгие года…
Этих слов моя не знает дочка,
Дай ей Бог не знать их никогда!

Кто не слышал о Галине?
Слух летит во все концы.
Повторяют это имя
Командиры и бойцы.

В ротах, взводах, эскадронах
О Галине говорят:
– Где Галина, там – малина!
Там фашисты не бомбят!

Взглянет на небо Галина,
Будто громом прогремит, –
«Мессер», в сердце пораженный,
С неба падает, дымит.

Все любуются Галиной:
– Что б мы делали без вас?
Ах, какой у вас, Галина,
Распрекрасный, точный глаз!

Вы и впредь при всем народе
Проявляйте свой талант!

Оказалось, что Галина –
Не какая-то дивчина,
А известный всем мужчина –
Наш зенитчик-лейтенант.

Я возьму с собой гвоздики красные,
Ленточку от ордена Победы –
Мы сегодня всей семьею празднуем
Праздник, нам подаренный прадедом.

Солнце ярко светит – утро славное!
А в Москве войска идут парадом.
Ветераны в этот праздник главные,
На груди у них блестят награды.

И война – казалось бы, далекая –
В этот день как будто снова близко:
Непривычно тихая и строгая,
Молча постою у обелиска,

У огня бушующего вечного,
Что зажжен в честь всех героев павших.
Бабушкина рана не залечена:
Прадед в списках без вести пропавших...

Ветеранам с теплотой сердечною
Подарю гвоздичек ярких пламя –
Словно часть огня большого вечного –
Нашу благодарность, нашу память.

Отчизной мобилизован
Народ богатырский мой.
Не дай облакам грозовым
Сомкнуться над головой!

Товарищ, где бы ты ни был –
И в городе, и в селе, –
Зорче следи за небом,
Оглядывайся на земле!

И если враги на границе
Займут твои города –
Сожги и нефть и пшеницу
И угони поезда.

Мосты подорви и склады,
Врагов огнем ослепи,
В ряды партизанских отрядов
С винтовкой в руках вступи!

Мы встанем врагу на дороге
И не дадим вздохнуть.
Мы можем пожертвовать многим,
Чтоб все обратно вернуть!

Отчизной мобилизован
Народ богатырский мой.
Не дай облакам грозовым
Сомкнуться над головой!

Он ходит, сторожа мою тюрьму.
Две буквы «Э» блестят на рукавах.
Мне в сердце словно забивает гвоздь
Его тяжелый равномерный шаг.

Под этим взглядом стихло все вокруг –
Зрачки не упускают ничего.
Земля как будто охает под ним,
И солнце отвернулось от него.

Он вечно тут, пугающий урод,
Подручный смерти, варварства наймит,
Охранник рабства ходит у ворот,
Решетки и засовы сторожит.

Предсмертный вздох людской – его еда,
Захочет пить – он кровь и слезы пьет,
Сердца несчастных узников клюет, –
Стервятник только этим и живет.

Когда бы знала, сколько человек
Погибло в грязных лапах палача,
Земля не подняла б его вовек,
Лишило б солнце своего луча.

Что там третья мировая?
Продолжается вторая.
Ежедневно в каждом доме
отголоски давних дней.

Её ставят режиссёры,
гримируются актёры,
Вновь на всех телеэкранах
что-то новое о ней.

Не она одна за нами,
а число с семью нулями,
Где лицо войны дробится
в бесконечных зеркалах.

Всё расскажут очевидцы.
Все заполнятся страницы,
Умножая смерть на память,
жизнь на случай,
боль на страх.

Это не четыре года,
а эпоха без исхода,
И пока я жив, все вести –
о моих и обо мне.

Вечно почта полевая –
в сердце точка болевая,
Комом в горле чье-то горе,
строчка песни о войне.

Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый,
А я должна приросшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.

Одним движеньем – так учили нас.
Одним движеньем – только в этом жалость…
Но встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась.

На бинт я щедро перекись лила,
Стараясь отмочить его без боли.
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: «Горе мне с тобою!

Так с каждым церемониться – беда.
Да и ему лишь прибавляешь муки».
Но раненые метили всегда
Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,
Когда их можно снять почти без боли.
Я это поняла, поймешь и ты…
Как жалко, что науке доброты
Нельзя по книжкам научиться в школе!

Был лютый мороз. Молодые солдаты
Любимого друга по полю несли.
Молчали. И долго стучались лопаты
В угрюмое сердце промерзшей земли.

Скажи мне, товарищ. Словами не скажешь,
А были слова – потерял на войне.
Ружейный салют был печален и важен
В холодной, в суровой, в пустой тишине.

Могилу прикрыли, а ночью – в атаку.
Боялись они оглянуться назад.
Но кто там шагает? Друзьями оплакан,
Своих земляков догоняет солдат.

Он вместе с другими бросает гранаты,
А если залягут – он крикнет «ура».
И место ему оставляют солдаты,
Усевшись вокруг золотого костра.

Его не увидеть. Повестку о смерти
Давно получили в далеком краю.
Но разве уступит солдатское сердце
И дружба, рожденная в трудном бою?

Сгоревшие хаты, пустые сады,
Несжатые полосы хлеба.
Глазницы воронок зрачками воды
Уставились в мутное небо.

В разбитой часовенке ветер гудит,
Пройдя амбразуры и ниши,
И с хрустом губами листы шевелит
В изжеванной временем крыше.

Все рыжий огонь пролизал, истребил,
И вид пепелища ужасен.
Лишь дождь перевязкой воды исцелил
Осколком пораненный ясень.

К нему прислонился промокший солдат.
Вокруг ни плетня, ни строенья…
Не выскажешь словом, как тяжек возврат
К останкам родного селенья!

Нет сил, чтоб спокойно на это смотреть.
Такое любого расстроит.
Солдат же вернулся сюда не жалеть, –
Пришел он, чтоб заново строить!

Война откатилась за годы и гуды,
и горечь, и славу до дна перебрав…
А пули ещё прилетают оттуда –
из тех февралей, из-за тех переправ.

А пули летят из немыслимой дали…
Уже потускневшие капли свинца
пронзают броню легендарных медалей,
кромсая на части живые сердца.

Они из войны прилетают недаром,
ведь это оттуда, из позавчера,
из бывших окопов по старым солдатам
чужие истлевшие бьют снайпера!

Я знаю, что схватка идёт не на равных
и нечем ответить такому врагу.
Но я не могу уберечь ветеранов,
я даже собой заслонить не могу.

И я проклинаю пустую браваду,
мне спать не даёт ощущенье вины…
Все меньше и меньше к Большому театру
приходит участников прошлой войны.

Когда бы я ни вспомнил о войне
Под золотым сияньем на знамёнах,
Они всегда со мною и во мне,
Те дорогие двадцать миллионов.

Могу забыть огня жестокий шквал,
Полярных вахт железную остуду,
Но их я никогда не забывал
И никогда – до смерти – не забуду.

Что жизнь и смерть моя – всего одна,
И то мне счастье – я Победу встретил,
А двадцать миллионов – как страна:
Сейчас была – и нет её на свете!

Но внуки внуков, предков чтя своих,
Промолвят, встав как будто рядом с ними:
«Они средь нас. Мы числим их в живых.
В живущих числим их – вечно живыми».

И пусть идут, и пусть бегут года,
Но за четыре – кровью обагрённых,
Не меньше в час борьбы и в час труда,
А больше нас. На двадцать миллионов.

Еще утрами черный дым клубится
Над развороченным твоим жильем.
И падает обугленная птица,
Настигнутая бешеным огнем.

Еще ночами белыми нам снятся,
Как вестники потерянной любви,
Живые горы голубых акаций
И в них восторженные соловьи.

Еще война. Но мы упрямо верим,
Что будет день, – мы выпьем боль до дна.
Широкий мир нам вновь раскроет двери,
С рассветом новым встанет тишина.

Последний враг. Последний меткий выстрел.
И первый проблеск утра, как стекло.
Мой милый друг, а все-таки как быстро,
Как быстро наше время протекло.

В воспоминаньях мы тужить не будем,
Зачем туманить грустью ясность дней, –
Свой добрый век мы прожили как люди –
И для людей.

Слово знакомой команды слышу сегодня опять.
Вносится Знамя Победы – «К выносу знамени – встать!»

Встать перед теми, кто падал грудью на лающий дот,
Кто из трясин новгородских к нам никогда не придет.

Кто на речных переправах шел, словно камень, ко дну.
Кто на века безымянный сгинул в фашистском плену.

Кто согревался дыханьем в стужу блокадных ночей,
Кто улетал вместе с дымом из бухенвальдских печей.

Кто, ослепленный ракетой, вдруг попадал под обстрел.
Кто в умирающем танке вместе с бронею горел.

Кто ради правого дела сердце отдать был готов.
Кто под машины ложился вместо понтонных мостов.

Кто за родные пределы гнал чужеземную рать.
Вносится Знамя Победы – «К выносу Знамени – встать!»

Я слушал приказ молодого комбата:
Нам нужно до вечера взять высоту.
Атака трёх рот будет после заката,
Чтоб меньше людей полегло на свету.

И вот когда мы проползли под колючкой,
Скрывая манёвр в наступающей мгле,
Лопатка сапёрная длинною ручкой
Задела о камень на мёрзлой земле.

Тогда с батареи, что прямо по фронту
Упали на стук сразу несколько мин.
Я знал в своей жизни лишь школу и роту.
Война помешала быть кем-то другим.

Вот так и остался, засыпан в воронке,
Навечно сжимая прогнивший приклад.
В любви никогда не признаюсь девчонке.
Мой путь оборвал прилетевший снаряд,
А сверху цветение, певчие птицы,
Небесная синь, звонкий девичий смех.
И мне не пришлось в этой жизни влюбиться –
Я отдал её за живущих, за всех.

Где трава от росы и от крови сырая,
Где зрачки пулеметов свирепо глядят,
В полный рост, над окопом переднего края,
Поднялся победитель-солдат.

Сердце билось о ребра прерывисто, часто.
Тишина… Тишина… Не во сне – наяву.
И сказал пехотинец: – Отмаялись! Баста!-
И приметил подснежник во рву.

И в душе, тосковавшей по свету и ласке,
Ожил радости прежней певучий поток.
И нагнулся солдат и к простреленной каске
Осторожно приладил цветок.

Снова ожили в памяти были живые –
Подмосковье в снегах и в огне Сталинград.
За четыре немыслимых года впервые,
Как ребенок, заплакал солдат.

Так стоял пехотинец, смеясь и рыдая,
Сапогом попирая колючий плетень.
За плечами пылала заря…